– Просто в гости, – запинаясь, пробормотала я.

Ректор смотрел на меня абсолютно непроницаемым взглядом.

– Сир Рилан – твой молодой человек? – спросил он без обиняков.

Мои щеки вспыхнули.

– Нет, мы друзья! – поспешно ответила я.

Хотя могла бы и не отвечать. В конце концов, это никого не касается.

– А почему вы спрашиваете? – я вскинула подбородок, пытаясь за дерзостью скрыть смятение.

– Потому что я – твой опекун. Это же очевидно.

Я изумленно моргнула. Он что, издевается? Насколько я помню, совсем недавно он говорил, что не в восторге от роли опекуна и не собирается исполнять ее слишком уж рьяно.

– Это плохая идея, – сказал вдруг он.

– Ехать в замок к Рилану?

– Нет, встречаться с ним.

Встречаться? Теперь горели не только щеки, но и уши, а в голове вообще все перемешалось. И я окончательно перестала понимать, что происходит.

Какое ректору дело до того, с кем там встречается студентка-первокурсница? Да никакого. Тогда зачем он завел этот разговор?

Неужели…

От промелькнувшей догадки мгновенно обдало жаром. Сердце сладко екнуло и заколотилось так, что стало трудно дышать.

Неужели не только он мне… но и я ему хоть немножко…

Нет. Закончить эту фразу я не могла даже в мыслях.

Я сглотнула и исподтишка покосилась на ректора, отчаянно надеясь уловить где-то в глубине синих глаз хоть что-то, хоть какой-то намек на то, что я права…

Надеясь, желая и одновременно страшась…

Но он смотрел спокойно и отстраненно, словно перед ним была не симпатичная студентка, а просто очередная проблема, которую нужно срочно решить. Одна из тысяч ректорских проблем.

И только.

Разочарование было сокрушительным. Тут же вспомнились слова Филаи, и они сейчас пришлись весьма кстати.

– Мне не стоит встречаться с Риланом, – звенящим от обиды голосом заговорила я, – потому, что он – родственник императора, а я – безродная дворняжка?

– Что? – ректор удивленно приподнял бровь. И рассмеялся, будто бы я сказала что-то очень смешное. – Нет, конечно.

– Тогда почему? – упрямо спросила я.

Я сама не знала, зачем спорю. Я ведь не собиралась заводить с Риланом никаких особых отношений. Отчего же меня так возмущает, что их собираются запретить?

– Просто поверь на слово, так будет лучше, – отрезал ректор.

Лучше? Кому? Селесте?

Остальным все равно.

Я медленно выдохнула, пытаясь успокоиться, и машинально погладила кулон. Даже сквозь ткань черный камень наполнял ощущением тепла и безопасности.

Взгляд ректора скользнул по шее, спустился ниже и замер там, где секунду назад были мои пальцы. Там, где под платьем, в ложбинке между грудей уютно устроился кулон. По спине пробежал холодок, изнутри поднялась жаркая волна смущения, и все мысли мгновенно вылетели из моей головы, в которой моментально стало пусто и звонко.

– Это та безделушка, что была у тебя на балу? – спросил он.

– Да, – коротко ответила я.

– Покажи.

В голове по-прежнему было пусто и звонко, иначе почему я послушно подняла руки и принялась расстегивать платье?

Делать это под взглядом ректора было… странно.

Да все было странным. И внезапный вызов в кабинет, и разговор, и вопросы, которые он задавал. Но я больше не пыталась разобраться ни в том, что происходит, ни в собственных ощущениях, непонятных, будоражащих, непривычных…

Я всего лишь доставала кулон, и не было в этом ничего бесстыдного и неприличного. Но пальцы тряслись, каждая пуговичка поддавалась с трудом, словно я собиралась…

О, боги…

– Раздеваться полностью необязательно, – глухо сказал ректор, но в его голосе явно проскальзывал смех.

Я вскинула взгляд. Лицо ректора было бесстрастным, лишь кончики губ подрагивали, да в потемневших глазах на долю секунды что-то блеснуло.

Ему смешно.

Я думала, что покраснеть сильнее невозможно. Я ошибалась. Зато оцепенение сразу схлынуло, словно меня ведром холодной воды окатили, и на смену ему пришла спасительная злость.

Я цапнула пальцами цепочку, дернула вверх и, вытащив кулон, повесила его поверх платья. Выпрямилась, сцепив за спиной руки.

– Так и есть, – задумчиво нахмурился ректор. – Где ты его взяла?

– Карла принесла…

– И ты даже не знаешь, откуда? И без сомнений надела на себя?

– Он мне нравится! От него будто тепло исходит… И Карла не принесла бы мне что-то плохое.

Ректор покачал головой:

– Какая восхитительная наивность! Карла – всего лишь фамильяр. Она понятия не имеет, где может таиться истинная опасность. Сними его немедленно. И больше не носи. По крайней мере, не в замке семейства Огелен.

Не носи, не встречайся. Что еще?

Вот сейчас бы я совсем не возражала, чтобы он прочитал мои мысли. Особенно те, что касались его.

– Почему? – Кажется, я сегодня не оригинальна с вопросами.

Ректор закатил глаза. Потом в два шага оказался возле меня и, прежде чем я успела хоть что-то сообразить, протянул руку и сорвал с меня кулон.

Просто взял и сорвал! Словно он имел на это право!

Я охнула и схватилась за шею. Но больно не было. Лишь горела огнем кожа на груди, там, где по ней случайно скользнули его теплые пальцы.

Ректор тем временем сунул кулон в карман и вернулся к столу.

– Теперь вы дадите мне пропуск? – сдавленно спросила я.

– Разумеется.

Он взял со стола листок, я подошла ближе и протянула руку.

– Ты собираешься выйти из моего кабинета в таком виде? – невозмутимо спросил он, кивнув на наполовину расстегнутый лиф.

Мои щеки вспыхнули уже в который раз за этот разговор.

Стиснув зубы, я быстро разобралась с пуговицами, одернула платье и вновь протянула руку, в которую, наконец-то, легла долгожданная бумажка.

– Будьте благоразумны, – мрачно сказал ректор.

– Не сомневайтесь, – кротко ответила я, понемногу отступая к двери. – Мы будем очень-очень благоразумны…

И вылетела из кабинета, поймав краем глаза изумленный взгляд ректора.

В коридоре меня уже ждали Рилан и Филая.

– Ну что там, все в порядке? – спросил Рилан.

– В абсолютном, – выпалила я, стараясь придать голосу уверенности, которой вовсе не было. – Давайте уже быстрее поедем.