было видеть его. Клянусь, он чуть не плакал. Бедняга не хотел себе еще котов. Но даже тогда… даже переживая о том, что у них теперь будет девять котов и что ему пришлось бы ставить себе еще больше уколов, он взял с нас слово, что мы никому не расскажем его секрет. Потому что он не хотел, чтобы Мелоди узнала обо всем, и это ранило ее. Она не знала, как он страдал, бедняжка.

Я уставилась на нее, удивительно, но она даже не осознавала, что она сказала: тот самый мотив, над которым я думала.

Вдруг она обеспокоенно сказала:

– Такое же позволительно говорить? Ну, она же мертва. Ее чувства теперь нельзя ранить никоим образом.

Не успела я ответить, как у меня зазвонил телефон. Я достала его и увидела на экране имя Афины. Я подняла указательный палец Анне и Карлу:

– Простите, мне нужно срочно ответить.

Может быть, она звонила, чтобы сообщить, что Лиа Безор была той женщиной, с которой она видела Поли.

Я забыла про тайную семью Поли сразу же после того, что узнала о Джареде. Какого черта эти два факта связаны между собой?

Я поднесла телефон к уху:

– Афина, привет. Ты получила мою фотографию? Там…

– Фред! – крикнула Афина радостным взволнованным голосом, таким непривычным для нее, всегда сдержанной. – Он пришел в себя! Поли в сознании!

Шестнадцать

В тот момент, когда я влетела в палату Поли, он улыбнулся и подмигнул мне, совсем как Ватсон.

– Фред, – произнес он слабым дрожащим голосом, но этот голос был. Это самое главное. Он был жив и в сознании, и, по крайней мере, он был в своем уме, раз смог узнать меня. Хороший знак.

Афина сидела рядом с ним, держа его за руку, а Перл выглядывала из сумочки, которая лежала на коленях у Афины. Она радостно тявкнула, увидев Ватсона.

Подпрыгнув от счастья, Ватсон поскакал к ней, затем остановился, оскалился и посмотрел в сторону.

Я хотела подойти к Поли и поприветствовать его, но обернулась посмотреть, что там такое увидел Ватсон.

В углу стоял Брэнсон, рядом с еще одним большим мужчиной в форме. Он показался мне знакомым, но я не могла вспомнить его имя.

На мгновение я застыла на месте как вкопанная, нерационально представив, словно они пришли за мной, что я что-то натворила, но затем мои мысли прояснились. Я не делала ничего нелегального, и, что более важно, Поли пришел в себя. Я сделала то, что хотела, подошла к его постели и взяла его за руку:

– Эй, привет. Как я рада тебя видеть. Рада, что ты снова с нами.

Он снова ухмыльнулся:

– Я тоже.

Афина отпустила руку Поли, взяла чашку со столика и протянула Поли маленькую ложку, в которой лежал кубик льда:

– Давай-ка, у тебя ужасный голос.

Он взял в рот лед и снова ухмыльнулся.

– Помни, тебе нельзя жевать и глотать его. Просто подержи его, пока он полностью не растает, как тебе говорила медсестра. – Афина по-матерински запустила ладонь в волосы Поли. Затем она посмотрела на меня: – Врачи говорят, что это чудо. Конечно, предстоит сделать еще много тестов, но по состоянию на данный момент они говорят, что Поли полностью восстановится. – Она улыбнулась ему и снова любвеобильно провела ладонью по его тонким волосам.

Поли подмигнул:

– И все это означает, что я помню всех вас и, к сожалению, я все еще помню имя нашего президента.

– М-да, похоже на то, что и правда полностью поправится. – Слезы радости и спокойствия зашипали мне глаза, и я засмеялась. – Твои мальчики соскучились по тебе. Когда вечером приеду домой, обязательно передам им, что ты идешь на поправку.

– Он первым делом спросил про них, – Афина не сводила глаз с Поли. – Как любой порядочный папочка собак.

– Спасибо, что присматриваешь за ними, Фред. – Теперь голос Поли звучал естественнее, но он был таким уставшим. – Я знаю, скольких хлопот ты набралась с ними.

– О да. Но… кажется, они разбили наши сердца. Даже Ватсона, – возможно, это было преувеличением, но теперь он относился к ним терпимее, чем раньше, так что, полагаю, можно было сказать и так.

– Кстати говоря, про собак, мне кажется, что нам, возможно, придется проверить существующие законы о собаках в общественных местах.

Все мы трое разом обернулись на грубый голос, донесшийся из угла.

Мужчина нахмурился на Ватсона:

– Такое может прокатить в небольшом туристическом городке, но мы с вами все-таки не сборище отсталых деревенщин. Блохастые животные в больнице нам не к чему.

Афина оскалилась, выпрямилась и с ненавистью посмотрела на него:

– Единственный блохастый из находящихся здесь – это…

– Фред, кажется, вы еще не знакомы. – Брэнсон не дал ей закончить, но этот жест показался мне скорее бережным, чем грубым. Он показал рукой на мужчину: – Это шериф полиции Русти Бриггс. – Затем он показал на меня: – А это Уинифред Пейдж. Она…

– Поверьте, Векслер, все знают, кто это такая. – Он осмотрел меня с ног до головы, его взгляд был каким-то отрешенно-антипатичным. – Вам нравится играть в полицейского, в то время как ваше дело – заниматься своими книжками.

Из-за того, что секунду назад я была полна спокойствия и благодарности, что Поли пошел на поправку, теперь я чувствовала в себе ужасный микс из злости и неоправданного стыда, у меня пропал дар речи.

– Я читал про вашего отца, мисс Пейдж. – Несмотря на то, то голос шерифа Бриггса внезапно перестал быть таким саркастичным, его взгляд стал еще холоднее. – Он умер геройской смертью при исполнении своего долга.

Я пыталась найтись, что ответить; обычно такой комментарий мог расположить человека ко мне, но в его голосе я чувствовала остроты.

– Мне почему-то кажется, что он бы сильно стыдился, если узнал, как его дочка презирает полицейское звание.

Ватсон, лишний раз доказывая мне, что он понимает человеческие слова гораздо лучше, чем мне думалось, либо он просто мог читать мысленные намерения человека, низко зарычал.

Шериф полиции не потрудился посмотреть вниз, он не отрывал от меня взгляда:

– Я знаю, что у нас есть законы о содержании агрессивных животных в качестве домашних.

– Могу заверить вас, что Ватсон не агрессивное животное, сэр. – К моему удивлению, Брэнсон положил руку на плечо своего начальника и сделал шаг вперед.

– Поли, ты желаешь сам рассказать все Фред, или это сделать мне?

Несмотря на то, что было очевидно, что Брэнсон таким образом попытался спасти меня, сменив тему разговора, готова поклясться, что я почувствовала какой-то холод между ним и