— Ну хорошо. Если хочешь, иди.

На мгновение ей показалось, что Ричи сейчас тоже заплачет, но он лишь пожал плечами и подтолкнул Хьюго вперед.

Качая головой, Конни подошла к книжному шкафу. В отличие от книжного шкафа у них дома, этот был набит книгами. Те, что не уместились, валялись в куче на ковре. Она тронула мореное темное дерево — и увидела налет пыли на своем пальце. Шкаф был высокий, почти до потолка, с глубокими полками. Чтобы добраться до верхней, нужно было встать на стул. Подборка книг ее заинтриговала. Здесь были работы по искусству, биографии писателей и живописцев, замызганные, с загнутыми страницами труды по философии и восточной религии. Одну полку занимали DVD-диски, еще одну — старые видеокассеты, в основном с европейскими и азиатскими фильмами. Рядом Гэри, вводя в соблазн, положил четыре видеокассеты с порно. Они лежали под толстой биографией немецкого драматурга Бертольда Брехта. Ей хотелось почитать Брехта. Ее отец любил этого писателя и однажды повел ее на необычный спектакль под названием «Мамаша Кураж». Она помнила, что на нее огромное впечатление произвела игра актеров, хотя сюжет пьесы не отложился у нее в голове. Она взяла в руки биографию Брехта. Драматурга она представляла старым и бородатым, но на обложке он был молодой, чисто выбритый, не очень симпатичный, с острым, пронизывающим взглядом. Интересно, когда-нибудь она познакомится с драматургами, с живописцами? Конечно, одного художника она уже знает. Это Гэри. Но познакомится ли она когда-нибудь с кем-то из знаменитых? На нижней полке, под романом Ирвина Уэлша «На игле», лежали два фотоальбома. Она взяла один из них, поставив биографию Брехта на место. Села на диван — тоже пропахший табаком — и открыла альбом.

Здесь были снимки, сделанные Гэри. Весьма интересные работы. Она втайне считала, что Гэри более талантливый фотограф, чем художник. Первые несколько страниц были заполнены цветами, снятыми крупным планом. Краски яркие, сочные; изображения ясные, четкие: видна каждая жилочка на лепестках и листьях. Она стала листать альбом. Вот Рози — щеки более пухлые, чем сейчас, под глазами темные круги — кормит грудью младенца Хьюго. На следующей странице опять Рози — еще моложе, с осветленными волосами, с бронзовым загаром на коже, в желтом бикини. На одной из фотографий Конни узнала молодую Айшу. Та выглядела как девчонка. Должно быть, всегда была хрупкой. В альбоме были десятки фотографий, сделанных на пляже. Манящая насыщенная голубизна воды и неба, слепящее сияние жаркого австралийского солнца. Она перевернула страницу и охнула. У нее перехватило дыхание. Сердце, казалось, сейчас лопнет.

Она узнала его мгновенно. Он был все такой же, только гораздо моложе. Подбородок с ямочкой, надменность во взоре, мягкие полные губы. Гладкое лицо, загорелая безволосая грудь, пухлые малиновые соски. Она была потрясена. Гектор не смотрел в камеру; он морщил лоб, будто высматривая что-то в море. Она была уверена, что его взгляд устремлен на водную ширь, абсолютно уверена. Он был как изваяние, герой, высеченный в камне, более поразительной скульптуры ей видеть не приходилось. Соседняя фотография была сделана в тот же день. На Гекторе мятые длинные шорты, его коротко остриженные волосы — мокрые, блестят, липнут к голове, так что под ними даже видна кожа. Он обнимает Айшу. На ней белое бикини, в сравнении с которым ее смуглая кожа кажется черной. Айша широко улыбается в камеру. Конни внезапно пронзила мерзкая мысль: зубы у нее слишком крупные, улыбка во весь рот просто безобразна, и вообще вид у нее глупый. Конни злилась на саму себя, но еще больше ее мучила острая жалящая ревность. Лучше б ты умерла. Эти слова беззвучно сорвались с ее губ прежде, чем она осознала, что говорит. Ее пронзил стыд. Она ненавидела себя. Называла себя последней стервой на свете. Какая ж она сволочь!

— Что смотришь?

Она захлопнула альбом:

— Долго ты писал.

Ее слова прозвучали как упрек. Хотя она не собиралась его ни в чем упрекать.

— А он еще и какал. — Хьюго весело рассмеялся.

— И ты смотрел? — пришла в ужас Конни.

— Да. — Мальчик снова рассмеялся и зажал нос. — Так воняло!

Ричи озорно метнулся к нему:

— Вот почему в туалет парами не ходят.

Хьюго радостно взвизгнул, уворачиваясь от него. Мальчик сел на пол и стал играть с железной дорогой. Ричи бухнулся на диван рядом с Конни, схватил фотоальбом и принялся его листать. Она смотрела на картину с изображением клоуна, висевшую на стене над батареей. Это была одна из работ Гэри — нелепая карикатура маслом, исполненная густыми яркими пятнами. Она подумала, что ее учитель по изобразительному искусству в девятом классе назвал бы это экспрессионизмом. Кривой рот насмехался над ней. На ее взгляд, картина была отвратительна, но она продолжала смотреть на нее, ясно сознавая, что рядом сидит Ричи и листает альбом. Один из снимков привлек его внимание. Она была уверена, что он разглядывает фотографию Гектора. Повезло, ох как повезло Айше, что она уже тогда познакомилась с ним, заарканила его. У клоуна был нос картошкой; жирные мазки алой краски были похожи на кровь. Тупая картина. Разве можно вешать такую на стену? Тупая и безобразная. Тупая, тупая, тупая. Ричи перевернул страницу. У нее дрожали руки.

Конни (продолжение-1)

Едва Гэри и Рози вошли в дом, она поняла, что они ссорились. Вместе с Ричи она пыталась уложить Хьюго спать, но он противился и сейчас, в пижаме, лежал на полу в гостиной и смотрел «Пиноккио». Мальчик кинулся к матери. Рози расстегнула бюстгальтер и стала кормить сына грудью. Гэри застонал. Он прошел на кухню и оттуда крикнул:

— Пиво будете?

Ричи глянул на нее. Сам решай, одними губами произнесла она.

— С удовольствием.

Гэри вернулся с тремя бутылками. Конни пиво не нравилось, но она заставляла себя полюбить этот напиток.

— Как семинар?

Гэри не ответил на вопрос Ричи. Его взгляд был прикован к жене и сыну. Лицо Рози расплывалось в улыбке. Но улыбка эта была неестественная. Лучше б она не улыбалась, подумала Конни.

— Дурнее не бывает.

— Гэри, семинар был хороший. Мы узнали много нового.

— Да уж, прямо учеными стали.

— Конни с Ричи незачем знать о нашем споре.

— Незачем, но я хочу рассказать.

Конни торопливо глотала пиво. Ричи потягивал из бутылки не спеша, и ей хотелось подстегнуть его. Было ясно, что Гэри с Рози намерены поругаться, а у нее не было желания присутствовать при их скандале.

— Мы спорили, — вновь заговорил Гэри спокойным, рассудительным тоном; ее это почти испугало, — потому что я считаю, что Рози пора отлучить Хьюго от груди. Ему почти четыре года. На мой взгляд, она слишком долго кормит его грудью.

— А женщина на семинаре сказала, что это нормально, ты же слышал… — Рози повысила голос. — У каждого ребенка свой срок.

— Еще бы! И вся группа готова была узаконить бзики женщин среднего класса.

Гэри повернулся к подросткам: