Как ни странно, Шэрон Уэстмор вызывала у Фэй симпатию и сочувствие, поэтому Фэй считала своим долгом посоветовать жене своего клиента побеспокоиться о защите ее интересов.

— Когда наступит время, я позабочусь об этом. — Шэрон отодвинула кресло и села напротив Фэй. — Может, кофе? — спросила она, жестом подзывая официантку.

— Спасибо, не откажусь.

— Кстати, вы знаете о том, что моя дочь учится в юридическом колледже?

— Нет, я не знала об этом. Ей нравится?

Шэрон улыбнулась.

— По-моему, она сама еще не поняла.

Фэй рассмеялась.

— Это говорит о том, что ваша дочь способна спокойно оценивать ситуацию, никуда не торопясь. Учеба в юридическом колледже многое дает, но это совсем не то, с чем приходится сталкиваться потом юристу. Учеба не является индикатором реальной жизни.

— Верно. — Шэрон Уэстмор задумчиво вертела в руках салфетку. Затем подняла голову и спросила: — А что является?

Фэй прекрасно поняла, что подразумевала Шэрон, задавая свой вопрос.

— Вы переживаете не лучший период. Наверное, вам сейчас нелегко. — Не устояв перед желанием хоть как-то поддержать несчастную женщину, Фэй выразила свое сочувствие.

Лицо Шэрон стало еще печальнее и задумчивее.

— Вам не понять этого. Только не подумайте, что я стремлюсь обидеть вас. Вовсе нет. Просто речь идет о двадцати пяти годах совместно прожитой жизни. О семье и о партнерстве. Никогда не думала, что всему этому может положить конец какая-то глупая прихоть.

Непроизвольно Шэрон сжала кулаки. Этот жест красноречивее любых слов, говорил о ее состоянии. Фэй еще раз отметила, что предстоящий развод воспринимается Шэрон очень и очень болезненно.

— Вы действительно долгое время были партнерами по бизнесу? — спросила она.

Шэрон кивнула.

— Совершенно верно. Мне известны все недостатки моего мужа, я знаю его, как никто другой. Мне казалось, мы в состоянии преодолеть любые трудности. Ведь в нашей жизни за четверть века всякое случалось.

Фэй взглянула в глаза сидящей напротив нее женщины. Несмотря на то, что ей очень трудно было справляться с болью, Шэрон держалась прекрасно. Она обладала сильным, решительным характером, вызывавшим восхищение.

— Ведь вы все еще надеетесь, что развода можно избежать. Я права, Шэрон?

— Если любишь человека, хочется доверять ему. И от него ждешь того же самого: любви и доверия.

Фэй подумала о Саймоне. Да и как можно было не вспомнить о нем, если разговор зашел о том, о чем она думала все эти несколько дней, которые провела с ним. О доверии.

— А еще, — продолжала Шэрон, не подозревая о том, что творилось сейчас в душе Фэй, — хочется надеяться, что именно вера друг в друга поможет преодолеть все препятствия и навсегда остаться вместе. — Она низко склонила голову над столом, ее плечи устало опустились. — Но я прекрасно осознаю, что, как бы ни была сильна моя надежда, нужно реально смотреть на вещи. Если развод неизбежен, я сумею позаботиться о себе. И, несмотря ни на что, всегда буду помнить: то, что было между мной и Роджером, было истинным и неподдельным, даже если теперь он изменился. — Шэрон откинулась на спинку кресла и вдруг спросила: — Вы любили когда-нибудь?

— Нет. Никогда, — быстро ответила Фэй.

Она пересилила желание открыться этой доброй женщине, не позволила ему взять верх над здравым смыслом. Не позволила себе сконцентрироваться на тех чувствах, о которых Шэрон говорила, как о неразрывном целом, — на любви и доверии.

— Значит, вы не наслаждались еще самым лучшим, что только может преподнести жизнь. Я говорю вполне серьезно и не изменю своего мнения, если даже в моем случае все закончится разводом. Вы слишком молоды и красивы, чтобы полностью посвятить себя работе. Карьера не стоит таких жертв.

Глаза Шэрон сияли, она, по-видимому, ничуть не сомневалась в справедливости произнесенных только что слов. Это женщина не понаслышке знала, что такое любить и быть любимой.

Хотя Фэй была обязана относиться к Шэрон Уэстмор, как к потенциальному противнику, у нее не хватало сил отказать себе в удовольствия общения с Шэрон. Ее доброжелательность, мудрость не могли не вызвать симпатии. Шэрон способна была понять, вселить уверенность, дать мудрый совет. Как повезло ее дочери! — с завистью подумала Фэй.

Саймону не удалось до конца уладить семейные проблемы, зато удалось уговорить отца поехать к сестре в Канберру и предоставить Кэтрин возможность собрать вещички и убираться, куда глаза глядят.

Брак отца с Кэтрин превратился в нечто подобное той ситуации, которую Саймон описывал Фэй, — когда люди живут друг с другом только потому, что такое существование их устраивает. Отец долго не мог представить, как он останется один, без женщины, которую, как ему казалось, сильно любил. Саймон приложил немало усилий и потратил довольно много времени, чтобы убедить отца в том, что от его светлой любви к Кэтрин теперь остались только воспоминания, что продолжать жить с такой женщиной, как она, просто недопустимо. Конечно, Кэтрин этот брак устраивал: она всегда могла спрятаться за широкой спиной мужа, когда попадала в переделку, а попадала она в них довольно часто. Да и о деньгах думать не приходилось.

С детских лет Саймон невольно сталкивался с неприглядными сторонами семейной жизни. С ними же он столкнулся и став адвокатом. В его практике было столько непристойных и низких ситуаций, что если у Саймона и оставались какие-то иллюзии относительно возможности создания собственной счастливой семьи, то они очень скоро исчезли бесследно. Поэтому Саймон не мог разделить с Фэй ее радужных представлений о существовании крепких семей, в основе которых лежит любовь, хотя был рад, что она свято верит в светлые и честные отношения между мужчиной и женщиной.

Саймону удалось вылететь из Сиднея не первым утренним рейсом, как он обещал Фэй, а последним вечерним. Сейчас он ехал в такси и то и дело посматривал в окно — далеко ли еще до отеля. Саймон прекрасно осознавал: сколько бы он ни твердил себе, что по возвращении должен сразу отправиться в свой номер и как следует выспаться, у него ничего не выйдет. Сегодня ночью он будет спать не один.

Фэй. Она сказала, что будет ждать его возвращения. И, как ни странно, он поверил ей.

Саймон с нетерпением ждал встречи с ней. Все мысли его постоянно возвращались к Фэй. Она одна была нужна ему.

Именно она.

И тем не менее Саймон по-прежнему не верил в существование искренних отношений между мужчиной и женщиной и надеялся, что их роман с Фэй не будет продолжительным. И ее предупредил об этом — честно и прямо.

Так почему с каждым днем ему все труднее и труднее придерживаться своих правил? Правил, которые он лично разработал и по которым жил всю свою сознательную жизнь.

Саймон расплатился с таксистом и вошел в отель. Магазинчики, расположенные на первом этаже, уже закрылись, в фойе, кроме администратора, не было ни души. Саймон вошел в лифт и нажал на кнопку пятого этажа. Ему показалось, что вместо минуты он поднимался целую вечность.