он признается, что подложил бомбу, но станет уверять, что она предназначалась для Питера Оделла, что он знал о намерении Оделла открыть ящик. Есть и другие варианты. Вполне возможно, что его истинные побуждения даже не всплывут. Это позволит вам выбраться из передряги, в которую вы попали. Сейчас я знаю слишком много того, что следует сообщить полиции.

Браунинг вопросительно посмотрел на секретаршу, но та промолчала. Тогда он сказал:

– Хорошо. Раз вы так считаете, я согласен.

Вулф посмотрел на меня:

– Позвони ему.

Здесь могла возникнуть трудность. А вдруг Меера нет дома? Или у него болит зуб, или вывихнута лодыжка, или он просто куда-то уехал? Однако нам повезло. Меер оказался дома, и я соединил его с Вулфом. А сам слушал по параллельному аппарату.

– Добрый день, мистер Меер. Я звоню вам из своего кабинета по предложению мистера Браунинга. Он здесь вместе с мисс Лугос. Мы обменялись мнениями и достигли той стадии, когда нам понадобилась ваша помощь. Вы можете прийти прямо сейчас?

– Что… они там?

– Да. С половины третьего.

– Это мистер Браунинг сказал, чтобы вы мне позвонили?

– Да. Он здесь рядом. Хотите поговорить с ним?

– Я не… нет. Нет. Хорошо. Я выйду через пять минут.

Он повесил трубку. Вулф сказал Браунингу:

– Он выйдет через пять минут. Возможно, вам с мисс Лугос нужно переговорить наедине? Стены у этой комнаты звуконепроницаемые. – Он встал. – Хотите чего-нибудь выпить?

Браунинг посмотрел на секретаршу, но та помотала головой.

– Нет, – сказал он.

Сол с Фредом вышли в прихожую и закрыли за собой дверь. Вулф, Орри и я удалились в гостиную, также прикрыв дверь в кабинет. Несколько секунд спустя к нам присоединились Сол и Фред.

– Я пойду на кухню, – сказал Вулф. – Мне хочется пить. Вопросы есть? Комментарии?

– У нас все готово, – сообщил Орри. – Теперь дело за ним.

Вулф вышел в прихожую. Фред сказал:

– Если кто-нибудь хочет побиться об заклад, то я готов поставить два против одного, что он придет с ней.

– Я поставлю на тебя, – усмехнулся Сол.

– Лично я ставить не собираюсь, – отмахнулся я.

Они начали препираться. В такие минуты чем чаще посматриваешь на часы, тем медленнее ползет время, но именно этим я и занимался. 15:22, 15:24, 15:27. Меера отделяли от нас всего девятнадцать кварталов, а такси в это время дня бывает в центре Манхэттена предостаточно. В половине четвертого я вышел в прихожую, оставив дверь открытой, и приник к одностороннему стеклу. Стрелки, казалось, прилипли к циферблату. 15:32, 15:34, 15:36. Должно быть, его переехал грузовик. Или что-нибудь еще. Он уже спешит в аэропорт. В 15:37 подъехало такси, и из него вылез Кеннет Меер, прижимая к груди портфель. Я крикнул в гостиную: «Все в порядке! Он здесь». И они вышли в прихожую. Орри остановился перед дверью в кабинет. Фред встал возле вешалки – он окажется позади входной двери, когда я ее открою. Сол занял пост в проеме двери, ведущей из прихожей в гостиную. Кеннет Меер поднялся по ступенькам на крыльцо, зажав портфель под левой подмышкой. Когда он позвонил, я медленно досчитал до десяти, распахнул дверь, и он вошел. Не думаю, чтобы когда-либо в жизни я двигался быстрее. В мгновение ока я схватил его за запястья и стиснул железной хваткой, а Сол, зайдя сзади, выхватил у него портфель. Челюсть Кеннета Меера отвисла, и он вдруг весь словно окаменел, с головы до пят. Потом попытался повернуться, но я держал его, как в тисках, так что повернулась только его голова. Сол попятился, обеими руками прижимая портфель к животу. Я сказал:

– Давай, но только не урони.

Сол осторожно зашагал по прихожей к лестнице, ведущей вниз, на цокольный этаж. По дороге к нему присоединился Орри. Я выпустил запястья Меера, который проводил обреченным взглядом удалявшиеся спины Сола и Орри. Он по-прежнему не произнес ни слова. И вдруг медленно осел на пол. Опершись локтями о скамейку, он обхватил голову руками и начал мелко-мелко дрожать. Но рта так и не раскрыл.

Я сказал Фреду:

– Побудь с ним. – И поспешил на кухню.

Вулф сидел на табурете перед большим столом, сжимая в руке стакан пива.

– Вы выиграли, – поздравил я. – Он принес ее, и она уже в наших руках.

– Где он?

– В прихожей.

Вы не поверите, с какой легкостью Вулф способен оторвать от сиденья свою одну седьмую тонны. Я проследовал за ним в прихожую. Меер все еще корчился у скамейки. Вулф секунд десять постоял, разглядывая его, потом бросил Фреду:

– Оставайся с ним.

А сам направился в кабинет. Я вошел следом. Браунинг спросил из красного кожаного кресла:

– Он пришел? Пять минут назад звонили в дверь…

– Замолчите! – рявкнул Вулф и прошагал к своему креслу. Усевшись, он окинул их взглядом. – Да, он пришел, – сказал он. – Позавчера, в субботу, он приезжал к нам на собственной машине, однако не оставил свой портфель в ней. Он сидел в том кресле, которое сейчас занимаете вы, и держал портфель на коленях. Когда я сегодня решил пригласить его прийти, то предположил, что, узнав о том, что вы здесь, он принесет в портфеле бомбу. Разумеется, это была только догадка, хотя и логически обоснованная, но она подтвердилась. Он пришел и принес с собой портфель, который сейчас находится внизу, на цокольном этаже, под двумя толстыми матрасами. Уходя, вы увидите мистера Меера, распростертого на полу в прихожей, сломленного и побежденного. Пройдите мимо, просто пройдите. Он больше не ваш. Я собираюсь…

– Но, черт возьми, что нам…

– Замолчите же! Я собираюсь позвонить инспектору Кремеру и попросить привезти с собой людей, которые умеют обращаться с бомбами. Если не хотите с ним встретиться, уйдите немедленно. Уходите. – Вулф повернулся ко мне. – Позвони ему, Арчи.

Я снял трубку и набрал номер убойного отдела.

Примечания

1

Игрок, располагающийся в дальней части поля.

2

Подающий игрок.

3

Сэмюэл Джонсон (1709–1784) – английский писатель и лексикограф, автор знаменитого «Словаря английского языка». Джеймс Босуэлл (1740–1795) – писатель, автор книги «Жизнь Сэмюэла Джонсона», считающейся образцом мемуарной литературы.

4

1 стоун равен 14 фунтам, или примерно 6,4 кг.

5

Отсылка к роману Р. Стаута «Смерть содержанки».

6

Речь идет о стихотворении «Касабьянка» английской поэтессы Фелиции Доротеи Хеманс, впервые опубликованном в 1826 году. Стихотворение начинается так:

Мальчик стоял