Было около двух часов ночи, когда автобус подошел к пустой остановке в Ежайске, и Анну высадили на твердую землю все те же случайные попутчицы. Ночью осенью уже было довольно прохладно, Анна застегнула курточку на все пуговицы и пожалела, что потеряла в городе футболку — с непривычки лысина мерзла больше всего. Лакрицина развернулась и поехала в сторону своего временного убежища. «У меня есть еще почти месяц, — успокаивала себя она, маневрируя на коляске по неровной дороге. — Я обязательно все пойму, просто мне надо немного отдохнуть». Анна была настолько поглощена своими мыслями, что не заметила, как ей дорогу преградила странная троица. Два давно не бритых мужика неопределенного возраста и помятая улыбающаяся женщина с выбитыми передними зубами. Эта женщина напомнила Анне Ржаную Наталью, и Лакрицина вздрогнула и попыталась их объехать.

— Так ты говоришь, это она сегодня утром работала на нашей точке? — От мужика нестерпимо воняло мочой, перегаром и еще какой-то жуткой гадостью.

— Да, это она, лысая и с заклеенной бровью, я ее хорошо запомнила, — прошепелявила беззубая и закурила.

Анна замерла, она не понимала, о чем они говорят, но чувствовала, что ничем хорошим этот разговор для нее не закончится.

— Мы ей сейчас руки обломаем, чтобы знала, как лезть на чужую территорию, — пообещал второй мужик и сделал шаг в сторону Лакрициной. — Ты поняла, сука, что влезла на чужое место?

И тут до Ани дошло. Она вспомнила, что сегодня утром ей на автобусной остановке подавали милостыню, видимо, этот факт и возмутил местных «несчастных и обездоленных».

— Я ей сейчас рожу разобью. — Женщина докурила и замахнулась, Лакрицина автоматически оттолкнула ее руку, вскочила с кресла и что есть силы бросилась бежать. Она неслась, прихрамывая на правую ногу, в сторону ближайшей темной улицы, чтобы там спрятаться за домами. Отбежав на безопасное расстояние, Анна оглянулась — пьяное трио продолжало стоять как вкопанное, наверное, они не ожидали ее столь чудесного исцеления.

В свое временное убежище Анна вернулась совершенно без сил. Она открыла своим ключом дверцу в воротах, прошла мимо угнанной «Газели» и юркнула в дом. Проходя мимо кухни, только сейчас поняла, насколько проголодалась — за весь день она не съела ни крошки.

Лакрицина вымыла руки с мылом и открыла дверцу кухонного шкафа — еще с прошлого раза она знала, что здесь стоят несколько баночек тушенки и есть макароны. Она достала кастрюлю, набрала в нее воды и, пока вода не закипела, пошла в комнату. Включила верхний свет, сняла обувь и повалилась на диван — сейчас она хотела только есть и спать, а все остальное обдумает завтра. Анна вспомнила, как удирала от местных алкоголиков, и потрогала ногу. В джинсах не было видно, в каком состоянии колено, но прикасаться к нему было болезненно и неприятно. Лакрицина вернулась на кухню, высыпала макароны и положила тушенку в кипящую воду, и пока готовился ее ужин, решила сходить в душ. По дороге в ванную она завернула в комнату за чистыми полотенцами и халатом и боковым зрением уловила что-то странное. Лакрицина остановилась и внимательно оглядела комнату. Вроде бы все было на своих местах, точно так же, как она оставила утром, собираясь уезжать из Ежайска. Ее взгляд скользил по комнате: смятый плед на диване, ковер с загнутым углом, придвинутое к батарее кресло, бордовые шторы на окнах, пыльный телевизор на дешевой тумбочке с отломанным краем. Анна подошла к телевизору и похолодела от ужаса: на пыльном экране вместо перечня имен и мест, которые она записала утром, теперь были размазанные чьей-то рукой полосы пыли, словно кто-то хотел все стереть, но не успел.

«Здесь кто-то был!» — поняла Анна и оцепенела, она судорожно оглядывалась по сторонам, стараясь разглядеть незваного гостя. Но в комнате было тихо, никто не прятался по углам, во вторую комнату Анна заглянуть не решилась. Она поняла, что больше не сможет провести в этом доме и минуты, не вздрагивая от ужаса, обулась и выбежала во двор. Проходя мимо «Газели», Анна вспомнила, что оставила на плите готовиться макароны с тушенкой, но это ее больше не беспокоило. Она вышла на улицу и зашагала по ночному Ежайску куда глаза глядят. Лакрицина прекрасно понимала, что ее блестящий план разобраться в происходящем в течение месяца только что провалился. Кто-то, а скорее всего этим «кем-то» был мужчина, с которым она разговаривала по телефону, приходил к Марии, а не застав ее дома, ушел. И какое счастье, что Анна решила уехать в этот день на инвалидной коляске, потому что, если человек, который не может сам ходить, отправляется в город, оставляя коляску во дворе, это выглядит по меньшей мере странно.

— Он ушел, но он вернется! — пробормотала Анна, ускоряя шаг. — А когда вернется, найдет меня, а не Марию, и тогда мне конец.

Лакрицина поняла: что-то пошло не как задумывалось, и именно поэтому незваный гость появился в ее убежище на месяц раньше. Однако он не стал ее дожидаться, и это обстоятельство немного успокоило Анну — значит, все не так уж плохо.

Лакрицина вышла на слабо освещенную проселочную дорогу и двинулась вперед. Ночевать ей было негде — на автовокзал после всего случившегося она сунуться не решилась. Анна хотела найти любой транспорт, на нем вернуться в свой родной город и застать Антона врасплох. Быть беглой преступницей она больше не могла — у нее не было ни денег, ни крыши над головой, но она теперь кое-что знала о муже своей погибшей подруги. И если ей придется связать Антона и держать в ванне с кляпом во рту, пока она не выяснит всю правду, она это сделает.

Лакрициной повезло: уже через пару метров она проходила мимо дома, во дворе которого стоял велосипед. Анна недолго думая перебила цепь и замок, которые были призваны охранять велосипед от воров, камнем и уже на нем поехала дальше. Стараясь не обращать внимания на пульсирующее от боли колено, Лакрицина крутила педали, и едва забрезжил серый рассвет, она уже въезжала в свой родной город.

Чем ближе подъезжала Анна к дому, тем сильнее колотилось сердце. Вполне возможно, что если она сейчас сунется к себе домой, то прежде всего наткнется на дежурного полицейского, который ее там поджидает. Логично, что беглой преступнице долго не прожить под открытым небом, тем более без денег, да еще и осень на дворе, и со дня на день начнутся заморозки и затяжные холодные дожди. «Это Урал, детка! — с тоской подумала Анна. — Здесь без крыши над головой выжить невозможно». Она подъехала к своему дому, прошла мимо будочки, в которой спал дежурный охранник, и, спешившись, двинулась к подъезду. Идти или не идти? Быть может, она сейчас добровольно сдается в руки полиции и тем самым лишает себя даже шанса на справедливость. Но есть ли у нее шанс выжить на улице — без средств к существованию, без теплой одежды и без самого необходимого? Лакрицина понимала, что выбор у нее небольшой, и набрала код на двери, чтобы попасть внутрь подъезда. Она поднялась на девятый этаж и подошла к своей квартире. Сердце ухнуло куда-то в пятки, щеки пылали, и было трудно дышать. Анна и не ожидала, что встреча с домом будет настолько волнующей. Она нажала на звонок и закрыла глазок рукой.

— Кто там? — раздался заспанный голос Антона.

— Полиция! — мрачно ответила Анна. — Открывайте немедленно, ваша жена сбежала из больницы!