Я не сразу понял, что Демирель пытается положить мне что-то в руку. Ее ослабевшие пальцы разжались, положив в мою ладонь маленький предмет. Поднеся руку к лицу, опознал штучку как флешку или как накопитель информации.

— Фатима, где мне его найти? Как мне до него добраться?

Демирель молчала больше минуты, собираясь с силами.

— Астана, министерство иностранных дел, Нурлан, пароль «курдоглу», — эту фразу турчанка произнесла отчетливо, словно готовилась к торжественному выступлению.

— Как мне попасть в министерство иностранных дел, это же не проходная завода? Есть явочная квартира? — Мои вопросы повисли в воздухе — мертвая Демирель уже не могла ответить. Пару минут я тщетно пытался прощупать пульс, турчанка была мертва. Она умерла, взяв с меня слово выполнить последнюю волю. Волю, которая священна для любого человека.

— Блин, Фатима, не могла сказать больше, — сплюнув запекшуюся слюну, я огляделся: участок неба на востоке начал сереть, предвещая скорый восход солнца. Мой автомат выпал у меня из рук во время падения, искать его в высокой траве гиблое дело. С минуты на минуту могли появиться незваные гости, следовало незамедлительно уходить.

— Прощай Фатима, я постараюсь выполнить твою последнюю волю, — закрыв глаза мертвой девушки, пружинисто поднялся. Смерть турчанки и опасность собственной гибели, выплеснула в кровь адреналин. В висках стучало от переполнявших меня эмоций и желания бежать. Не идти, прячась от глаз беспилотника в небе, а именно бежать.

Определив направление на запад, сорвался с места: лучше рисковать часом бега, чем пятью часа ходьбы. Мой импровизированный костюм из фольги мешал бегу, на ходу начал срывать его, понимая, что на экранах тепловизора меня могут опознать. Но было два фактора — после смерти Фатимы мной овладело странное чувство бесшабашности. И был второй фактор — во время бега температура тела повышается, сомневаюсь, что моя защита из фольги сумеет надежно скрыть меня от посторонних наблюдателей.

С каждой сотней метров, я чувствовал себя сильнее, словно птица, вырвавшаяся из клетки. Дважды упал и покатился кубарем, вовремя не разглядев неровности почвы под ногами. Несколько раз останавливался вслушиваясь, но кроме ночных звуков степи, ничего подозрительного не услышал. Если я смогу выдержать этот темп в районе часа, должен успеть на казахскую стороны прежде, чем окончательно рассветет.

Дуракам, вероятно, везет, ничем иным не объяснить мое везение. Примерно полтора часа бега я не встречал ни беспилотников над головой, ни мин под ногами. Рельеф немного изменился, в свете восходившего солнца была видна ровная степь, раскинувшаяся бесконечным одеялом. По всем моим прикидкам, я уже должен был находиться на казахской стороне, но страх гнал меня дальше.

После пятиминутной передышки, допив последние остатки воды, рванул на запад, сориентировавшись по солнцу. Но даже мои физические возможности не беспредельны: после двадцати минут бега, пришлось остановиться. Оглянувшись по сторонам, заметил одинокое дерево на небольшом пригорке — солнце уже начинало припекать, мне нужна была тень.

Добравшись до дерева на негнущихся ногах, устало присел, привалившись спиной к стволу. «Не смей засыпать» пульсировало в мозгу, но отяжелевшие веки не слушались. После нескольких попыток прогнать сон и продолжить путь, я просто отрубился.

Мне снился сон, будто меня мама пытается меня разбудить, я же кутаюсь в одеяло и прошу еще пять минут. Но откуда в нашей квартире овцы? Я явственно слышал блеяние овец, а запах шерсти и пота пробивал меня даже в этом состоянии.

Я проснулся внезапно, почувствовав неладное: хотел вскочить, но одеревеневшие члены не позволили, вырвав жалобный стон из груди. Несколько раз моргнув, смог увидеть картину, от которой едва сдержал крик изумления. Вся площадка перед деревом была запружена овцами, большинство из них спали, положив голову на землю, но часть животных тыкалась влажными носами в мои руки, словно выпрашивая угощение.

— Сен ким? — от звука мужского голоса я едва не обделался. Невысокий, пожилой мужчина с обветренным и загорелым дочерна лицом, стоял за моей спиной. В руках у него была палка, похожая на посох древних путешественников. Одет мужчина был в цветастый линявший халат, от которого несло разными запахами.

— Сен ким? — повторил мужчина, не сводя с меня цепких раскосых глаз.

— Я не понимаю вас, — ответить мне удалось только со второй попытки: пересохший рот отказывался говорить.

— Русская? — на лице мужчины отразилась гамма чувств, его раскосые глаза даже слегка округлились. Мой взгляд упал на флягу на его поясе, рука сама инстинктивно потянулась к фляге:

— Воды!

Мужчина торопливо сорвал флягу с пояса, отвинтил крышечку, протянул мне:

— Не торопись!

Плевал я на его предупреждение — припав к горлышку, даже не думая кто и как из фляги пил, жадно всасывал в себя живительную влагу. Но сделав несколько глотков поперхнулся. Мой спаситель вырвал флягу из моих рук и назидательно повторил:

— Не торопись!

Торопливо кивнув ему, протянул руку за водой. Теперь я пил медленно, маленькими глотками, перекатывая воду во рту. Живительная влага вернула меня к жизни, выпил почти литр, я с сожалением оторвался от воды. Пока пил, лихорадочно анализировал — мужчина говорил на русском, значит, я на территории Казахстана. Надо скормить ему лапшу, как русская девушка в странном одеянии, оказалась так далеко от цивилизованных мест у самой границы. И начать разговор надо самому, вести его в своем русле, не отдавая инициативы.

— Спасибо вам большое, — на мои слова благодарности мужчина не отреагировал. Заданный им вопрос требовал ответа и мне ничего не оставалось как продолжить.

— Я туристка из России, мы сталкеры, слышали кто такие сурвивайеры?

Мужчина отрицательно мотнул головой.

— Это люди, которые выживают в необычных условиях, пытаются уметь ладить с природой, обходиться малым. Мы уходим в походы в дикие места и живем там какое-то время, пытаясь приспособиться. Вы меня понимаете?

Моя «легенда» была шита белыми нитками, но ничего умнее мне в голову не приходило. Судя по овцам и одеянию передо мной был пастух, вряд ли он был Фрейдом, чтобы меня так легко раскусить. Но пастух оказался непрост:

— Девушка, зачем врешь? — Его глаза превратились в щелочки, — я в этих местах тридцать лет и никогда не видел твоих сурф… — он не смог выговорить слово сурвивайеры и отрицательно покачал головой:

— Врать не хорошо, ты попала в беду, скажи правду Аскару, я постараюсь помочь.

На мгновение я задумался, пастух производил впечатление хорошего человека. Попросив воды, сделал пару небольших глотков и начал рассказывать. В этот раз я говорил правду, точнее половину правды. Рассказал, что попал в Китай по приглашению работать, что местные отобрали документы, повезли работать