— Но, Дэйвид, это какое-то безумие.

— Ничего не могу с собой поделать. Не пойду.

— Но как же с этим человеком?

— Не знаю, — беспомощно вздохнул я.

Арне терял терпение. Он пытался оскорблять. Он пытался убеждать. Но не сдвинул меня с места.

— Давай мне газету. Я пойду и встречусь с ним сам, — наконец предложил он.

— Но, — возразил я, — если предчувствие говорит, что на дороге есть какая-то опасность, то ведь она угрожает и тебе. У меня как-то было предчувствие насчет улицы... И я не пошел по ней. И через несколько секунд несколько тонн строительных лесов рухнуло на то место, где я стоял. И с тех пор, если во мне сильное сопротивление, чего-то я не хочу делать, то и не делаю.

Он поморгал.

— Если я увижу строительные леса, то перейду на другую сторону. Но нам нужно встретиться с Иоганном Петерсеном и услышать его историю. Дай мне газету.

Очень неохотно я вручил ему вчерашний «Экспресс».

— Буду ждать тебя здесь, — сказал я.

Он кивнул и ужасно недовольный ушел один. Я выбрал кресло в углу: с двух сторон меня защищала массивная стена, а рядом сидела девочка-подросток в потертой дубленке и шумно ела сандвич с селедкой.

Прибыл поезд, несколько человек вошли в зал, но большинство ожидавших, в том числе и моя соседка, уехали на нем. Время тянулось страшно медленно.

С момента нашего приезда и до отхода поезда в Осло ждать полтора часа. Девяносто минут на то, чтобы убить. Не правильно, сухо упрекнул я себя. На то, чтобы остаться живым. Как жаль, что я не курю, не грызу ногти, не занимаюсь йогой. Как жаль, что каждый раз, когда мимо окна проходит какая-нибудь пара, сердце падает в коленки. Как жаль, что я не знаю привычек Желтых Глаз и его напарника: будут ли они убивать на публике. Если бы я был уверен, что они не рискнут действовать на глазах у людей, я бы, пожалуй, собрал толпу. А пока я сидел, ждал, потел и надеялся, что правильно оценил лимит их прав.

Когда появились пассажиры на поезд в Осло и стали покупать билеты, я тоже купил билеты себе и Арне и попросил два места, откуда видно весь вагон, и, хотя кассир почти не говорил по-английски и трудно было объяснить, что мне надо, места оказались такие, как я хотел.

Когда я вернулся в свой тщательно выбранный угол, то оказалось, что незащищенный фланг прикрывает пожилой мужчина в шапке, закрывающей уши и часть широких скул. Он слышал, как я говорил по-английски в окошко кассы, и теперь горел желанием рассказать, что год назад с сыном и невесткой он ездил в отпуск в Англию. Я сделал радостно-удивленный вид, и это воодушевило его. Минута за минутой он пересказал весь туристский маршрут от башни Тауэра через Вестминстерское аббатство к Национальной галерее. За четверть часа до прихода поезда, когда вернулся Арне, мы уже болтали, как старые друзья.

Арне выглядел очень озабоченным. Я встал навстречу ему и, показывая на пожилого мужчину, сказал:

— А мы говорили о Лондоне... Арне посмотрел на моего собеседника, но явно не увидел его и резко бросил:

— Он не пришел.

— Не может быть, — не поверил я.

— Я ждал. Я дважды прошел мост от начала до конца. Я махал газетой. Никто не заговорил со мной. И никто из прохожих не выглядел так, будто кого-то ищет.

— Проклятие! Какая ерунда! — Я еще немного огорченно поохал. — Прости. Ты даром потерял целый день... Но он так определенно сказал. Может быть, ему пришлось отложить встречу и он не смог предупредить? Может быть, нам позвонить на лесной склад?

— Я звонил, — перебил меня Арне. — Иоганн Петерсен у них не работает.

Мы смотрели друг на друга.

— Я так много поставил на него, — подавленно пробормотал я, — надеялся получить настоящую живую информацию.

Арне с сомнением изучал мое лицо.

— Выходит, мое предчувствие оказалось не правильным.

— Я говорил тебе, — буркнул Арне.

— Да, ты говорил.

Он начал доставать бумажник.

— Я уже купил билеты, — сказал я, показывая ему. — Два места рядом.

— О-о, хорошо.

Пришел поезд, темно-красный с серебристой полосой, мы вошли в вагон. Места оказались такими, как я хотел: спиной к гардеробу, где висели пальто, лицом к двери в противоположном конце вагона и к сиденьям напротив. И еще одна удача. Мой пожилой друг, ездивший в отпуск в Лондон, занял место у прохода через три ряда от нас. Ему было хорошо видно Арне и меня, он, улыбаясь, помахал нам рукой. Я сказал Арне, какой это симпатичный человек. Как все норвежцы, добавил я. Арне без конца оглядывался, но сзади висели только пальто, правда, от этого он не стал счастливее.

Две молоденькие девушки с ярко-голубыми глазами сели лицом к нам. Я подвинул ноги, чтобы им было удобнее, и улыбнулся. Они тоже улыбнулись и сказали что-то на своем языке.

— Я англичанин, — пояснил я, и они повторили «англичанин», и кивнули, и снова улыбнулись. — А это мой друг Арне Кристиансен. — Они восприняли мои слова как эксцентричность иностранца и, хихикая, поздоровались с ним. Арне ответил на их приветствие, но он годился им в отцы, и его не интересовала их девичья болтовня.

Поезд вез нас назад в Осло. Мы с Арне обсудили, почему мог не прийти Иоганн Петерсен, и я сказал, мол, надеюсь, он позвонит еще раз.

— Ты дашь мне знать, если он позвонит?

— Конечно, — ответил я.

Снова появилась леди в голубом переднике, толкая перед собой по проходу тележку. Я сказал, что теперь моя очередь покупать кофе, и купил, несмотря на протесты Арне. Девушкам я тоже предложил кофе, они посчитали это остроумной шуткой и покраснели до корней волос, а потом попросили Арне узнать, прилично ли будет, поскольку они не любят кофе, взять апельсиновый сок. Леди в голубом переднике выслушала перевод Арне и с улыбкой отдала ему мою сдачу.

У Арне постепенно появился взгляд затравленного зверя, как всегда в толпе.

— Давай пойдем куда-нибудь, где поспокойнее, — предложил он.

— Иди, — сказал я, — мне нравится здесь.

Он покачал головой, но остался.

К его облегчению и моему сожалению, в Гамаре девушки, хихикая, попрощались и, то и дело оглядываясь, ушли. Никто не занял освободившиеся места, но, когда поезд тронулся, мой пожилой друг встал и подошел к нам.

— Разрешите, я сяду с вами? Это так интересно — поговорить об Англии.

Для Арне это было уже слишком. Он вскочил и отправился в соседний вагон, дверь хлопнула за его спиной.

— Я огорчил вашего друга? — с озабоченным видом спросил пожилой путешественник. — Простите.

— У него неприятности, — объяснил я. — Но не вы их причина.

Успокоившись, он пустился в воспоминания, которые наскучили мне до смерти, но похоже, что спасли жизнь. Он все еще неутомимо рассказывал о Лондоне, когда мы приехали в Осло. На платформе, сопровождаемый бдином, стоял, как и обещал, Эрик и высматривал меня в окнах.