Тихие возгласы недовольства.

– Беда, – говорит Гнутый Грифель.

– Да, – говорит Феликс. – Они считают, что это напрасная трата времени. Что вы – напрасная трата времени. Им наплевать на наше образование. Они хотят, чтобы вы прозябали в невежестве. Им неинтересен мир воображения, они не понимают целительной силы искусства. Хуже всего: они думают, что Шекспир — это напрасная трата времени. Они думают, ему нечему нас научить.

– Совсем беда, – говорит Жучила Фил. Тайные указания Феликса, которые он отрабатывал с ними всю последнюю неделю, встревожили Фила. Он пытался возражать – законно ли то, что они затевают? – но большинство поддержало Феликса, и Филу пришлось согласиться. Однако Феликс не поставил его среди главной нечисти: у него могут сдать нервы, и тогда чары будут разрушены.

– Но вместе мы их остановим, – говорит Феликс. – Мы добьемся справедливости. То, что мы сделаем с ними сегодня… мы дадим им причины задуматься и передумать. Мы им покажем, что театр – это мощный инструмент просвещения. Да?

Одобрительный шепот, кивки.

– Все верно, дружище, – говорит Костыль. – Чтоб их оспа схватила за горло! Пусть покроются волдырями!

Маракас говорит:

– Они, разрази их чума, дважды подумают, когда мы их прихватим за это самое.

– Да уж, прихватим, – говорит Рыжий Койот. – Эти тухлые крысы даже не поймут, что их прихлопнуло.

– Спасибо, – говорит Феликс. – Ладно, готовимся. Сначала матросы провожают их в зал, они садятся, вы предлагаете им напитки. В синих стаканчиках и зеленых. Не перепутайте цвета! Зеленые – О’Нелли-старшему и Лонни Гордону. Синие – Тони Прайсу и Сиберту Стэнли. Попкорн для всех. Запомните!

– И чаша с башней будет чашей с ядом, – говорит Гнутый Грифель. Никто не узнает цитату.

– Прозрачные стаканчики – для всех нас и для Фредди, – продолжает Феликс. – У всех есть черные перчатки? Отлично. Беспроводные наушники? Хорошо. Старайтесь, чтобы их не было видно. Как только экран потемнеет, вставляйте наушники в уши, натягивайте маски, надевайте перчатки. Вы станете практически невидимками. Ориентируйтесь по разметке на полу, ее будет видно, когда 8Рукк включит невидимый свет. Бублик, мы рассчитываем на вас. Надо снять их охранные пейджеры.

– Не бойся: остров полон ловких рук, – говорит Бублик.

– Все будет именно так, как было на репетициях, – говорит Феликс. – Мы с 8Рукком засядем за ширмой. Слушайте наши указания. Нам будет вас слышно, так что если возникнут какие-то сложности, мы пришлем подкрепление. Пароль для вызова помощи: «Прековарное чудовище». Все ясно?

Они молча кивают.

– Надеюсь, никто не пострадает, – говорит Гнутый Грифель. Он не одобряет такой подход: насилие не его метод.

– Никто не пострадает, – говорит Феликс. – Если только они не будут сопротивляться. А они не будут сопротивляться. Но Маракас, Костыль и Рыжий Койот проследят, чтобы они не трепыхались. И придержат их, если нужно. Можно держать, но не бить. Без чрезмерного применения силы, даже если очень захочется. Это понятно?

– Понятно, – говорит Маракас.

– Есть много способов, – говорит Рыжий Койот.

– Теперь: павильоны, – говорит Феликс. – Через полчаса гримерная превратится в пещеру Просперо. Демонстрационная камера пятидесятых станет участком, где Фердинанд собирает дрова, стало быть, младшего О’Нелли отводим туда. Анна-Мария за ним присмотрит: она знает, что делать.

– Вы уверены, что это этично? – говорит Анна-Мария. – Я знаю, у вас есть старые счеты со старшим О’Нелли, но его сын ничего вам не сделал.

– Мы уже обсудили этот вопрос, – говорит Феликс. – С ним ничего не случится. Не забывайте, что отчасти и его отец тоже испортил вам театральную карьеру двенадцать лет назад. Пальмы уже на месте, так?

– На месте, – говорит Чудо-Мальчик. – И пальмы, и русалка. – Он сидит хмурый: его не радует мысль о том, что Анна-Мария уединится с другим мужчиной.

– Вторая демонстрационная камера, которая из девяностых, станет местом для отдыха Алонзо и Гонзало… прошу прощения, О’Нелли и Лонни Гордона, – говорит Феликс. – Там у нас кактусы. Важно не перепутать. Каждого следует поместить в отведенные им павильоны. Пока наши гости будут сидеть в зале, Мачете налепит на двери наклейки: пальму и кактус.

– Ясно, – говорит Маракас.

– Прекрасно. Самое главное – расчет времени. Злая нечисть, мы полагаемся на вас: без нечисти пьеса не состоится.

– И нам все сойдет с рук? – говорит Бублик. – А как же охрана?

– Они ничего не узнают, – говорит Феликс. – Штука в том, что высокие гости войдут в наше крыло без охраны. Один мой друг – очень влиятельный друг – все устроил. Пока мы будем развлекать политиканов в нашем интерактивном театре, все остальные будут смотреть наш фильм как обычно. Если кто-то услышит крики, – а их никто не услышит, – они решат, что это кричат по сценарию.

– Гениально, ептыть, – говорит Костыль. Никто не возмущается, что он ругнулся.

– Я бы не справился без Ариэля, – говорит Феликс. – Без 8Рукка. Он был… он был великолепен. Как и все вы. – Он смотрит на часы. – Ну что же, пора начинать. Занавес поднимается. Ни пуха ни пера.

– К черту, к черту, к черту, – говорят они друг другу и стукаются кулаками. – К черту, брат. К черту, дружище.

– «Буря», акт первый, сцена первая, – говорит Феликс. – С самого начала.

В тот же день

Группа гостей позирует фотографу у парадного входа во Флетчерскую исправительную колонию. Два потенциальных лидера партии – грудь колесом, улыбки во все тридцать два зуба – незаметно подталкивают друг друга, стремясь занять самое видное место на снимке. Остальные расположились вокруг.

Достопочтенный Сэл О’Нелли, министр юстиции; достопочтенный Энтони Прайс, министр культуры; достопочтенный Сиберт Стэнли, министр по делам ветеранов; и мистер Лонни Гордон, президент фирмы «Гордон Стратеджи», председатель совета директоров Мейкшавегского театрального фестиваля. В сопровождении Фредерика О’Нелли, сына министра О’Нелли.

Сэл с годами обрюзг и раздался; Тони, как всегда, элегантен, одет с иголочки. Волосы слегка поредели, но почти незаметно. Сиберт Стэнли всегда был похож на тюленя – маленькая голова, ушей практически нет, крошечные глазки, грушевидное тело, – и таковым и остался. Молодой человек, Фредди О’Нелли, достаточно привлекательный – темные волосы, белозубая улыбка, – но держится в стороне. Как будто ему не нравится компания, в которой он оказался, пусть даже в эту компанию входит его отец.

По бокам от центральной группы высокопоставленных гостей теснятся «другие официальные лица» из правительственных приспешников и администрация колонии в полном составе. Последние, вполне вероятно, наложили в штаны. Нечасто случается, чтобы их почтили визитом министры. На самом деле сегодня впервые.