Как бы мимика ни менялась, виноватое выражение лица остается. Варгузов и в ипостаси покойника лежал так, как будто его мучила совесть, что, во-первых, занимал на земле чье-то место, во-вторых, доставил столько хлопот живым.

Еще не осознавая полностью смысла сказанного, Санька, как существо тонко чувствующее, похолодела, выговорив на полушепоте:

– Как похоронили? Когда?

– Шестнадцатого, – ответила девушка из офиса сотовой связи в скромном деловом костюме. – Тело долго не выдавали из морга, а погибла она, кажется, восьмого сентября или даже седьмого.

Разве не настораживает такой факт, как смерть двух подруг с коротким промежутком? Восьмое… А, Римма Таировна говорила, что с восьмого началась черная полоса. Но тут же припомнилась еще одна смерть – подруги Олеси Хоруженко, она тоже случилась на днях. Странные совпадения.

– Не выдавали? – переспросила Санька. – Почему?

– Ее же убили. Наверное, долго изучали, что там внутри. – У Саньки явно было перевернутое лицо, потому что девушка поспешила заверить: – Да-да, в гараже ее заперли, а мотор оставили работать, она угорела от выхлопных газов. Виктория, видимо, без сознания была, раз не попыталась выйти или сообщить по телефону, что в западне. Так и не очнулась.

– А подруги у Виктории остались? – поинтересовалась Санька. – Меня интересуют близкие?

– Конечно. Одну я знаю, как зовут, она часто забегала к Виктории – Ия. Ия Трипольская. Работает у одного… м… забыла!

Ну, откуда ей знать, что Ии тоже нет в живых, убили ее как раз накануне похорон Виктории?

– А еще? – не уходила Санька.

– Близких, пожалуй, больше не назову, – задумалась девушка, вспоминая. – Нет. Общаться общались, но сказать, что дружили… сейчас ведь не принято дружить на работе. Молодой человек забегал, но редко. Олег, кажется.

Санька вернулась в автомобиль угрюмая, чем напугала Михайлова, который обеспокоился, не догадавшись, что ее состояние вызвано новостями:

– Тебе плохо? По-моему, ты переутомилась.

– Мне плохо, – сказала она, – очень плохо, но я не переутомилась. Подругу Ии похоронили.

– Не может быть!

– Ага-а, – протянула она, – вот и вас насторожила смерть Виктории. Правильно, потому что ее убили.

– И эту убили?!

– Примерно за неделю до того, как убили Рудольфа с Ией. Два убийства близких людей с небольшим временным промежутком… Вы верите в совпадения?

– Однажды мой приятель опоздал на самолет, следующий рейс был через сутки, он вернулся домой. А ему нужно было попасть в горы до восхождения альпинистов. Вдруг через три часа звонок, женский голос сообщил, что он может полететь другим рейсом. Я отвез его в аэропорт. Везу, а он задумчивый, весь в себе. Действительно, билет взял без проблем, а когда шел на посадку, внезапно остановился и сказал: «А кто дал ей мой телефон? У меня нет знакомых в аэропорту. Кажется, Миша, мне позвонила ОНА». И весело пошел на посадку. Позже я понял, кого он имел в виду, когда самолет разбился. После этого я перестал верить в совпадения и случайности. Куда едем?

Не похож он на тех, с кем встречалась Санька раньше. В ее городишке молодняк примитивный, поговорить с ними не о чем. Середняки возраста Михайлова даже глаз не притягивали, ее представления о мужчинах были размыты и вытащены из книг, не имели конкретного образа, живых черт. А Михайлов говорит – его хочется слушать, молчит – хочется молчать вместе с ним. К идеалу в ее представлении, пожалуй, он подходит, как никто. Печально, он ведь старый, к тому же женат на той выдре.

– Михал Михалыч, почему вы мне помогаете? Возите меня, тратите время, бензин? Я вам никто.

Первый раз Санька увидела, как он улыбнулся. Впрочем, это не улыбка, а усмешка. Михайлов отвел глаза, уставился в лобовое стекло, почесал крыло носа. Сейчас соврет, скажет, что Глеб ему как брат родной, или справедливость превыше всего, или еще какую-нибудь хрень выдаст в том же духе. Не угадала.

– Мой ответ не понравился бы твоим родителям, поэтому озвучивать его я не буду.

Запустил двигатель и перевел на Саньку взгляд, в котором читалась насмешка и что-то еще, чего она не поняла.

– В прокуратуру, – вздохнула Санька.

Крайнего она не застала. Жалко. А ведь столько удалось выяснить, Саньке не терпелось рассказать. Михайлов согласился, что информация из офиса сотовой связи необычайно полезная, следователь должен ее оценить, но не сегодня. Наступало вечернее время, Санька попросила отвезти ее к маршруткам, он предложил другое направление:

– Отвезу тебя домой, надо восстановить силы…

Неожиданно девушка, еще минуту назад воплощавшая спокойствие, гневно сверкнула глазами и в категорической форме заявила:

– Я обязана работать. Иначе мне останется выйти на панель, чтобы вытащить из ямы сестру, Глеба и себя.

– В таком случае я покупаю тебя на весь период панельного режима, – нашелся господин шеф.

– Я пошутила, – опомнилась Санька.

– Я тоже. Не понимаю, чего ты злишься? Автобусы стояли две недели, постоят еще. Сколько надо, столько и простоят. Зарплату тебе будут платить…

– Я привыкла получать деньги за выполненную работу, а не даром.

– Как хочешь.

– А все-таки, почему вы не возражали, когда он вас уволил? – вернулся к изначальному вопросу Юрий Петрович. – Неужели нельзя было доказать, что не вы заложили шефа Варгузову, а кто-то другой?

Как только Андрей узнал, кто пожаловал к нему с утра пораньше, маска эдакого разбитного, острого на язык и слегка циничного парня с него слетела. А без маски человек уязвим, потому что открыт, его настроение легко читается, значит, видны и его страхи. Конечно, Андрей растерялся, оттого стал более естественным и беспокойным, что не соответствовало описаниям бухгалтера и коллег, с которыми виделся Юрий Петрович. Кстати, он содержал квартиру в идеальном порядке, да и вкус у него отличный, отметил про себя Крайний.

– А зачем? – Андрей заходил по комнате с кружкой кофе. – Бесполезно было оправдываться. Рудольф… из тех людей, которые не любят разбираться. Ну, выяснил бы, и что? Уволил бы и того, кто настучал, и того, кто доказал свою невиновность. В какой-то момент я понял, что дошел до точки, когда работодателя не выносят. Поэтому вел себя соответственно, ведь он все равно испортил бы мне репутацию, так что же, уйти и не сказать пару ласковых?

Хорошая квартирка, удобная. Крайний вспомнил свою молодость – вот жили… по коммуналкам, по частным домам, без газа и водопровода, но не тужили. И работа была в радость. И в позе «чего изволите» не стояли. Глаза Юрия Петровича наткнулись на два чемодана, стоявшие в углу за стеклянным столиком, – сразу и не заметишь. Андрей нервно отреагировал на этот, как ему показалось, разоблачительный взгляд: