— А то ж, — и на пробу крутанул пистолет вокруг пальца. Как ни странно, получилось, хотя тяжелая железная дура этот самый палец едва не переломила. Вспомнил старую песню, усмехнулся еще раз, только куда циничнее: — В городе новый шериф! Кстати, ты бы тоже сработал не хуже. Умеешь ведь.

— В твоей фразе на одно «бы» больше, чем нужно, — вернул усмешку Ильвес и решительно зашагал к заложникам. А то они, похоже, еще не до конца поняли, как поменялся их статус, и шевелились, как сонные мухи.

— С этими что делать будем? — Селиверстов подошел бесшумно, заставив Хромова вздрогнуть. Впрочем, не в первый раз.

— В тот же котлован загнать, связать и оставить. Я обещал добровольно сдавшимся жизнь, не стоит нарушать слово.

— Сделаем. На, оботрись, а то…

Что «а то», вполне ясно. Из фельдфебеля кровь хлестнула, как из кабана. И если кожанку еще можно обтереть, то все остальное… Хромов подумал секунду и махнул рукой:

— Я к озеру, вымоюсь. Противно…

Селиверстов кивнул понимающе — действительно, неизвестно, какой заразой болел этот выкормыш гитлерюгенда.

— Давай, старшой. Мы тут разберемся.

Действительно, разберутся. Уж что-что, а простую изнанку местной жизни они знают куда лучше пускай успешно вжившегося в этот мир, но все равно пришельца. Так что разместят, накормят, проверят… У них не так много времени, однако же должны успеть. Все-таки хорошо, когда рядом те, на кого можно положиться.

— Если не тяжело… Я эти фрицевские шмотки выкину. Пришли кого-нибудь со штанами, что ли… Мои на бронепоезде, но здесь наверняка найдется, во что переодеться. И… Отбери человек несколько. На замену погибшим. Только командиров и политруков не нужно. Без них обойдемся.

— Сделаю, не переживай.

— Спасибо, — Хромов вздохнул и зашагал в котлован, навстречу заложникам, двигающимся нестройной толпой.

Когда Сергей проходил мимо них, некоторые шарахались. Это чрезмерно впечатлительные, наверное, хотя вид у Хромова был, конечно, словно у работника скотобойни. Неопытного работника — грамотный мясник останется чистеньким, а когда у тебя в крови и руки, и одежда… В общем, когда Сергей нырнул в озеро, он испытал невероятное облегчение.

Сегодня у них были потери. Не меньше десятка человек — это только убитые, да еще и раненых как бы ни больше. Погибшие все из новичков — опытные, с самого начала участвующие в боях сподвижники проявили и соответствующее мастерство в бою, и уровень выживания. А вот новичкам досталось по полной. Так всегда и бывает, конечно, вот только от осознания данного факта не легче. И холодное понимание того, что погибшие в войне всегда были, есть и будут, как-то уходит покурить, когда видишь ровный ряд людей, с которыми ты еще вечером сидел за одним столом, потом шел, перебрасываясь пускай мало что значимыми, но фразами… Мертвых людей.

Сергей медленно шел вдоль лежащих на земле тел. Странное ощущение, лицо каждого будто фотография отпечатывалось в памяти. Раньше он такого никогда не чувствовал — наверное, потому, что над ним был Мартынов, командир, принимающий решения и за все отвечающий. А сейчас решение принял он и отвечал и за него, и за последствия тоже самостоятельно. Он отлично знал, что потери будут — а значит, этих людей, так уж сложилась судьба, что именно их, записал в расходный материал. И эти ощущения были новыми — и страшными. Хотелось нажраться, как свинья, забиться в темный угол, спрятаться от всего мира и не высовываться. Только вот не было у него времени на рефлексии. Оставалось подавить неуместные душевные комплексы и в сопровождении верных сподвижников идти дальше, смотреть на трофеи.

Трофеев было много. Танков, к сожалению, на этот раз не наблюдалось. Правда, два «чеха» вполне подлежали ремонту в разумные сроки… Вот только не было этих сроков, и по всему выходило, что остается их спалить, дабы этот ремонт не произвели уже сами немцы. Зато имелся бронетранспортер, брат-близнец «умершего» недавно на страшных русских дорогах. На вид практически новый и даже испытанный перегоном до котлована и обратно. Конечно, уже с пробегом по России, но сравнительно небольшим. Так что один бонус они сегодня все-таки заработали.

Еще была целая гора стрелкового оружия, гранат и прочей мелочи. Продукты — а вот это просто здорово! Чрезвычайно скупо оснащенный госпиталь и еще много всякой всячины. Ну и, естественно, пленные, нестройной толпой сгрудившиеся на краю площади.

Пленные Сергея волновали в последнюю очередь. Немало он на них уже насмотрелся. Для тех, кто воюет храбро и удачливо, пленные — обыденная часть пейзажа. Такая же, как мелкие холмики на земле… которыми они скоро и станут, вернув природе позаимствованные у нее витамины, минералы и микроэлементы. Потому что тащить их с собой нереально, да и незачем, а недорубленный лес вырастает. Прав был Суворов, ох, прав!

Безразличный взгляд, скользнувший по толпе, на миг словно бы зацепился за что-то. Сергей замер на миг, а потом сообразил, что же так царапнуло сознание. Немцы в своих мундирах выглядели сейчас практически однородной серой массой, а вот мелькнувшее на их фоне темное пятно… Х-хе! Видели таких, знаем. Мрачно усмехнувшись, Хромов направился к пленным, остановился, покачиваясь с пятки на носок и обратно, и вперил мрачный взгляд в заинтересовавшего его персонажа. Ошибка природы. Как ни странно, пока еще живая ошибка.

Вид у полицая был колоритный — такой классический-классический, словно в кино про войну. Пиджачок с белой повязкой на рукаве, кепка, сапоги гармошкой, мятые штаны… Ну да и неудивительно, те, кто фильмы снимал, чай, не от фонаря этот образ создавали. Наверняка были примеры. А форма у туземной полиции если и появится, то позже. Да и будет ли она, вообще Сергей не знал. Как-то не интересовался этим вопросом.

При виде столь пристального к себе внимания полицай как-то вдруг съежился и попытался спрятаться в глубине толпы, но это ему не удалось. Немцы к нему сочувствием, видимо, не горели, и раздвинуть ряды, чтобы защитить своими широкими плечами эту мелкую амебу, не попытались. Хромов усмехнулся, сделал небрежный жест подбородком, и понявшие его без слов бойцы тут же ловко, как морковку из грядки, выдернули полицая наружу, после чего, ласково подталкивая очень удобными для такого дела прикладами, заставили приблизиться.

Как оказалось, настоящий офицерский стек, затрофеенный в разгромленном штабе, весьма удобная штука. Кончиком этой чудо-палки Хромов зацепил полицая за подбородок, заставил поднять голову:

— Как звать?

Тот, отводя глаза, пробормотал что-то неразборчивое. Сергей чуть сощурился. Позже ему сказали, что более всего он напоминал в тот момент офицера «классической прусской» школы:

— Не слышу.

— Кирилл Пердунько, — и, видимо только сейчас сообразив, неловко сдернул кепку, принявшись нервно мять ее в руках.

— М-дя… Не повезло тебе с фамилией… И выбор ты неправильный сделал. Кстати, — Хромов повернулся к Селиверстову, — ты в курсе, как его фамилия будет звучать на китайском?