Через три минуты красная пленка соскользнула, открыв тонкие коричневые похожие на хлеб ломтики копченую рыбу яблочное пюре яичницу с зелеными и красными вкраплениями. Печь автоматически нагрела все до оптимальной температуры, затем открывала дверцу и выдвинула еду наружу для осмотра.

– Пахнет прекрасно, – сказала Мэри. – Гораздо лучше, чем покупная.

– Я подумываю о том, чтобы снять некоторые ограничения со своих кухонных нано и посмотреть, что получится. Но я не ставлю опыты на гостях. – Эрнест выдвинул из-под старинного деревянного стола два стула, затем налил из фруктовницы свежего апельсинового сока, и они сели завтракать.

– Выпендриваешься, да? – спросила она тихо, смакуя яичницу. – Ты можешь позволить себе все это в виде продуктов с фермы.

– Ты заметила бы разницу? – спросил он.

Она покачала головой.

– Тогда в чем смысл? Нано дешевле. Я хороший повар.

Мэри ухмыльнулась.

– Значит, выпендриваешься.

– Ну, ты сама спросила, – сказал Эрнест.

– Надеюсь, это еще не все, что ты мне покажешь.

– Нет. Я сдержу обещание. Крупный проект. Мой самый пока значительный.

– После того как ты построил что-то для своих друзей из Второго Западного Комплекса?

– Тот уже давно закончен. Они в жизни не догадаются, что то был бросовый хлам с моей последней выставки. У них нет вкуса, и у их финансовых консультантов тоже. Будут сохранять его в течение пяти лет, надеясь, что он подорожает, и продадут на затоваренном рынке… получат ноль.

– Тогда они насядут на тебя. – Она искренне беспокоилась, что эти люди действительно на такое способны.

– К тому времени мы поженимся. Ты защитишь меня.

Мэри жевала, пристально глядя на него, отвела взгляд и снова уставилась на него, медленно моргнув.

– Хорошо, – согласилась она.

Эрнест разинул рот.

– Ешь, – поторопила она. – Очень хочется поскорее увидеть.

– Ты выйдешь за меня замуж?

Она улыбнулась.

– Ешь.

День был ясный и теплый, зимние облака сгрудились на востоке, прибрежный туман рассеивался, уносясь куда-то на запад. Эрнест был в строгом костюме, длинные волосы заплетены в косы, в руках планшет и портативная система управления нано. Он проводил ее по потрескавшемуся тротуару туда, где ждал длинный черный лимузин.

– Ты можешь себе это позволить? – спросила Мэри, скользнув в просторный салон.

– Для тебя все, что угодно.

– Не люблю драму, – предупредила Мэри.

– Дорогая моя, весь этот день будет драмой. Ты хотела увидеть.

– Ну…

Он приложил палец к ее губам, подавляя протест, и назвал системе управления лимузином адрес в теневой части старого центра города.

– Банкер-Хилл, – сказал он Мэри. – Один из моих любимых районов.

Лимузин плавно разогнался по несамоуправляющей улице, нашел старую трехъярусную автомагистраль, свернул на самоуправляющую полосу и повез их через теневую зону к старому центру. Эрнест называл древние здания Лос-Анджелеса, многие из них Мэри хорошо знала. В этом большом лоскуте она провела много времени на втором семестре обучения.

– Здесь проходила Пасадинская скоростная магистраль, – сказал Эрнест. – Когда я был маленький, тут все перерыли и поставили на опорах восемь самоуправляющих трасс. – Эрнест был на четыре года старше Мэри. – Именно тогда весь район холмов стал считаться вторым сортом. А ваши любители странного и творцы техноискусства теневой зоны возвращают ему былую славу… Не то чтобы мы когда-нибудь сравнились с Комплексами.

– Вы даже не собираетесь попробовать?

– Мы пробуем, – сказал он, кивая. – Но позволь мне хотя бы грубую попытку самокритики.

Лимузин высадил их под высоким красным навесом перед входом в отель. На боках навеса блестело золотистыми буквами слово «Бонавентура». За навесом, однако, двери не было; ее заменила или, возможно, съела плита из чего-то, что напоминало камень, но в чем Мэри признала активированное строительное нано.

– Консорциум, в который я вхожу, купил эти башни два года назад, – сказал Эрнест. – У меня в нем сороковая доля. Мы разработали нано и заключили контракт с фирмой-поставщиком, чтобы его питать. Оно полностью преобразует здание. В конечном итоге оно растворит старую сталь, оставив вместо нее только наноструктуры… Получится самый причудливый комплекс студий-галерей во всей теневой зоне Лос-Анджелеса.

Когда Мэри выходила из лимузина, Эрнест учтиво подал ей руку.

– Я бы непременно показал тебе его готовым, – сказал он, – но, возможно, так даже интереснее.

Она вышла из-под навеса и посмотрела вверх на два огромных цилиндра, серо-черных от нано, безмолвных и неподвижных под голубым небом.

– Старого стекла уже нет. Мы полгода дожидались разрешения на деструктуризацию. Теперь здесь только старое железо, композиты и нанопрокины. Хочешь увидеть прокины? У нас проложены безопасные мостки, а некоторые интерьеры наверху уже готовы.

– Веди, – сказала Мэри.

Эрнест навел пульт управления на однородную плиту, и образовалась небольшая дыра, которая быстро расширялась и превратилась в примитивный дверной проем. Края дверного проема вибрировали так быстро, что расплывались.

– Не дотрагивайся, – предупредил Эрнест и двинулся впереди ее по узкому туннелю. Стены гудели, как пчелиный рой. – Очень горячо, можно обжечься. Нам пришлось получить лицензию на использование воды в промышленном объеме, а потом выяснилось, что лучший нано для этой работы не нуждается в воде. Мы нашли ему способ самоохлаждаться. А воду сохраним для более поздних разновидностей нано, отделочников.

Мэри кивнула, хотя очень мало знала о нано и их свойствах. Туннель вывел их в теплую стеклянную трубу диаметром около трех и длиной около тридцати метров, проходившую над огромной ямой, заполненной громоздкими серыми кубами цилиндрами многоножками, крабообразными созданиями, тоже несущими множество кубов и цилиндров. Мэри ощутила дрожжевой запах моря. Солнечный свет просачивался сквозь чередующиеся слои красного и синего тумана. Туманы с жутковатой целеустремленностью обтекали гигантские прокины и просачивались сквозь них. Внизу некоторые из движущихся кубов оставляли за собой каркасы стен; другие кубы, двигавшиеся в нескольких метрах за ними, прокладывали в этих каркасах оптоволоконный кабель, а также каналы подачи энергии и жидкостей. Между стенами громоздились покрытые серым неуклюжие корпуса древних кондиционеров и вентиляционные трубы, уже удаляемые утилизирующим и перерабатывающим нано.

– На этом уровне через несколько дней все закончат, – сказал Эрнест.

– И что здесь будет?

– Там, где мы сейчас, на первом этаже, выставочный зал для обитателей Комплексов. Для любого, у кого достаточно денег. Оборванцы из теневой зоны обеспечивают техноискусство, меценаты из Комплексов наслаждаются «примитивной обстановкой».