Кто говорит правду? Гюнше с его версией от пули? Или Смерш, который уверяет, что Гитлер убил себя цианидом? Если только все это не грандиозный обман, а на самом деле Гитлер жив и здоров.

Берия уже мало что понимает. Начальник Смерша Абакумов передал ему доклад, в котором пришел к выводу, что Гитлер отравился. Доклад ему, а не Сталину. Абакумов все-таки соблюдает иерархию. Но вдруг это некий прием, чтобы вовлечь Берию в это следствие, повязать их друг с другом перед лицом возможных упреков от «отца народа»? И новой чисткой в секретных службах?

Сталин не тот человек, который легко доверяет. Но и не тот, который легко прощает. Победа над нацистской Германией укрепила его власть и усилила популярность в Советском Союзе. На международной арене он теперь также считается одним из сильнейших представителей складывающегося нового мирового порядка. Даже если у многих он вызывает не столько восхищение, сколько страх. Ему это неважно. Ведь он так талантливо умеет играть на страхе.

Во время войны он показал, что все обязаны подчиняться его даже самым суровым решениям. Никто не может от них уклониться. Даже его собственная семья. Его старшему сыну Якову было тридцать четыре года в 1941 году, когда ему приказывают вступить в ряды Красной армии и отправиться на фронт воевать с нацистами. Он захвачен в плен уже 16 июля 1941 года.

Его сестра Светлана много лет спустя рассказывала об этом трагическом эпизоде. «Мой брат не был большим воином. Он был слишком добр для этого. Он ушел на войну, потому что этого хотел наш отец. Когда он попал в немецкий плен, нацистский режим страшно унизил его. Его возили по Германии и представляли как зверя из бродячего цирка. Подумать только, сын Сталина! Это просто идеально подходило нацистской пропаганде. В конце января 1943 года в Сталинграде нашими войсками был взят в плен фельдмаршал Паулюс. Немцы думали, что мой отец согласится обменять его на Якова. Они плохо его знали». В конце концов, старший сын Сталина погибнет всего через несколько недель, 14 апреля 1943 года, в лагере для военнопленных в Германии.

Послание хозяина Кремля понятно: никаких поблажек ни для кого. Впрочем, он уже предусмотрел, что если бы Яков выжил или даже если бы он сбежал, его бы все равно отправили в Сибирь в специальный лагерь. «Так поступали с советскими военными, прошедшими немецкие лагеря для военнопленных, – свидетельствует Светлана Сталина. – Им не доверяли».

И Абакумов, и Берия помнили, как сложилась судьба Якова. Они знают непримиримость и жестокость своего хозяина. Им известно о его болезненной паранойи. Малейшая ошибка с их стороны может оказаться роковой. И понятно, что отчет о смерти Гитлера содержит ошибки или, по крайней мере, некоторые недомолвки. В конце мая 1945 года Берия уверен в этом. Начальник НКВД перечитывает тринадцать страниц допроса эсэсовца Гюнше, проведенного его людьми 18 и 19 мая 1945 года. Надо ли предупреждать об этом Сталина? И посеять сомнение в его сознании? Нет ничего опаснее этого. Берия выбирает благоразумие. Предельную осторожность. Он оставляет у себя материалы, собранные его сотрудниками, и довольствуется тем, что передает папку с делом Сталину без малейших замечаний и комментариев. Ни положительных, ни отрицательных.

22 мая 1945 года у Сталина в руках отчет Смерша. Для Кремля это означает официальное признание смерти Гитлера.

Со своей стороны Гюнше только начинает догадываться, что он не выйдет из оков спецслужб. Его переводят из Берлина в Москву. В Управление особой тюрьмы на Лубянке, находящейся под контролем НКВД.

Та самая Лубянка, где нам показывали предполагаемые зубы Гитлера. Мы были тогда на третьем этаже. Допросы пленных СС проводились на первом или втором этажах. Мы не можем удержаться от того, чтобы не задать себе вопрос: достигали ли их хрипы той комнаты, где мы находились. По мере того как мы продвигаемся в нашем расследовании, нас не покидает леденящее душу ощущение, что вокруг нас пробуждаются призраки из далекого прошлого. Столько крови, слез, жестокости, бесчеловечности – мрачный ореол сопровождает нас в наших поисках. Правда по делу Гитлера еще и сегодня окутана гадким туманом тайны под предлогом государственной тайны, борьбы за геополитическое влияние. Прошло уже семьдесят лет, а вопрос остается чувствительным, щепетильным. Перестанет ли когда-нибудь призрак Гитлера неотступно преследовать Запад?

Так я размышлял, просматривая папку по делу Гюнше в кабинете заместителя директора Российского государственного военного архива. Лана приоткрыла дверь и быстро заглянула в коридор. Ни звука. Здание словно уснуло. Мы можем продолжать копаться в секретных документах. Я хватаю другую папку. Опять немецкий офицер. Я мучительно расшифровываю его имя: Раттенхубер, Йоганнес.

Личное дело заключенного, заведенное советской военной юстицией на генерала СС Йоганна Раттенхубера (Российский государственный военный архив).

Нет, не Йоганнес, а Йоганн. Я рассматриваю фотографии мужчины зрелого возраста, волосы почти полностью седые, он все еще в немецком мундире. Снимок, вероятно, был сделан сразу через несколько часов после его захвата, в начале мая 1945 года. Он прямо держит голову, неподвижный холодный взгляд, этот военный явно привык командовать и выполнять приказы.

Через несколько страниц я нахожу другие снимки. Неужели это тот же самый человек? Фотография датируется 1950-ми годами. Это уже не просто старик, а бледная копия гордого немецкого офицера, каким он некогда был. Изможденное лицо, почерневшая от морозов кожа, клочковатая щетина на впалых щеках, волосы, словно срезанные серпом. Кем он был? Я прошу Лану покинуть ее наблюдательный пост у двери, чтобы перевести мне документы. Его биография растянулась на несколько страниц.

Военное досье на Йоганна Раттенхубера, ответственного за безопасность Гитлера (Российский государственный военный архив).

Аргумент «просто выполнял приказы» во время судебных процессов использовали и другие нацисты. В частности, Адольф Эйхман, высокопоставленный чиновник СС, ответственный за проведение «окончательного решения» по истреблению евреев Европы. Такое оправдание систематически отвергается, что и тут делают советские судьи.