Как и предупреждал Стэн, их босс в самом деле смахивал на слона в посудной лавке и буквально рвался вломиться в офис Marconi, размахивая членом. Но она все же убедила проявить сдержанность, а если возникнет необходимость штурмовать филиал, она пошлет им сигнал, один раз щелкнув ручкой, представлявшей собой передатчик. Делать этого ей не хотелось. Келлер хотела расследовать дело дальше, хотя улики у них уже были: платежи по различным счетам, контролируемым картелем; запутанная сеть инвестиционных компаний и фирм-однодневок для отмывания денег; возврат средств, за вычетом щедрых комиссионных. Но у них не было свидетеля, способного связать всю эту историю воедино, чтобы представить на рассмотрение суда присяжных. Р. Стэнтон Джонс, их первый осведомитель, с которого все и началось, бесследно исчез. Его могли пропустить через дробилку для бревен или растворить в бочке с кислотой, прибегнув к одному из излюбленных методов картеля Синалоа. Или он решил полностью сменить личность и начать новую жизнь. Прослушка телефонов Marconi не помогла пролить свет на судьбу этого финансиста средних лет. Руководителей Marconi пропажа Джонса озадачила так же, как и всех остальных.

Команда Келлер сумела получить весьма ценную информацию, опросив других бывших сотрудников, но ни один из них не знал тех подробностей, которые она сама выяснила после почти двух лет слежки и анализа документов. Келлер хотела побеседовать и с Эваном Пайном, но он погиб раньше, чем у нее до этого дошли руки. Может, его действительно убили, как предполагали киношники? Или это он сам всех их убил, а потом покончил с собой? Проанализировав историю запросов семьи Пайн, айтишники ФБР заключили, что это Эван, а не Лив вынашивал план себя укокошить. Возможно, так оно и было. Но забрать с собой на тот свет жену и детей? Все, что она знала об этом человеке, говорило об обратном. Бо́льшая часть его запросов показывала его небезразличное отношение к тому, как они будут жить после его смерти.

Выйдя из лифта, Келлер свернула в крыло, занимаемое Marconi. Все соответствовало ее ожиданиям: без всякой мишуры или особой экстравагантности. Сдержанная элегантность. Никому не захочется, чтобы его деньгами бездумно распоряжались.

Хотя нет, у них была эффектная секретарша – девушка поразительной красоты, с высокими скулами и огромными глазами. Подойдя ближе, Келлер внимательно к ней присмотрелась. Из первого разговора можно очень много почерпнуть. Секретарши в компаниях – особенно в небольших филиалах наподобие чикагского отделения Marconi – обычно знают, где зарыта собака: видят каждого, кто приходит и уходит, любят посплетничать и нуждаются хоть в каких-то развлечениях, чтобы их скучная работа была не такой невыносимой. Как эта женщина отреагирует? Встревожится? Испугается? Отнесется безразлично? Или же обрадуется выйти за рамки повседневной рутины?

– Здравствуйте, я специальный агент Келлер, пришла поговорить с Девином Милбэнком.

Потом показала свой значок, глядя на девушку.

– Одну секунду, пожалуйста, – сказала та, улыбнувшись дружелюбной улыбкой, за которой Келлер все же что-то разглядела.

Едва различимый проблеск в глазах.

Секретарша постучала по клавиатуре и произнесла в микрофон гарнитуры:

– Шерил, здесь специальный агент Келлер из ФБР, пришла к мистеру Милбэнку. – На другом конце линии повисла долгая пауза. – Нет, этого она не сообщила, – секретарша посмотрела на посетительницу. – Присядьте, пожалуйста, агент, к вам сейчас выйдут.

– Я лучше постою, – возразила та, желая посмотреть на реакцию собеседницы.

Еще одна улыбка и нервный взмах волосами.

Келлер стала терпеливо ждать, любуясь крышами других небоскребов и зеленой водой озера Мичиган, простиравшегося до самого горизонта. Через десять минут в приемную вошла весьма миловидная женщина. Судя по задержке, руководство устроило экстренное совещание. Возможно, даже запаниковало. Женщина проводила Келлер до двери в стеклянной матовой стене конференц-зала, через которую ничего нельзя было разглядеть.

Встретивший ее мужчина оказался выше, чем ожидала Келлер. Она видела его только на фотографиях и по телевизору. Глава чикагского филиала Marconi Девин Милбэнк. Если здешнее отделение замешано в грязных делах – а так оно и есть, – значит, замешан и он.

– Специальный агент Келлер, – глубоким баритоном произнес он, коротко пожал ей руку, норовя заглянуть в глаза.

Милбэнк махнул на другого мужчину, почти на фут ниже его самого – упитанного, в костюме в тонкую полоску.

– Это Мел Бредфорд, наш главный юрисконсульт.

Тот протянул ей руки с пальцами-сосисками и будто в тисках сжал ее ладонь.

– Мы ждем кого-то еще? – уточнил Милбэнк, удивившись, что кроме Келлер больше никого не будет.

– Нет, я пришла одна.

Он кивнул, словно ее слова произвели на него впечатление или же принесли облегчение: если ФБР прислало одного-единственного человека, значит, серьезного разговора не будет.

Они устроились в конце длинного глянцевого стола.

Первым заговорил Милбэнк:

– Нас не каждый день навещают агенты ФБР. Чем могу быть вам полезен, агент Келлер?

– Я пришла по делу Эвана Пайна.

Юрист рядом с Милбэнком вмиг расслабился. Принял более естественную позу и больше не выглядел напряженным в своем кожаном кресле.

– В это невозможно поверить, – сказал Милбэнк. – Такая трагедия!

Келлер согласно кивнула:

– Судя по всему, произошел несчастный случай, но мы должны расследовать каждую гибель американца за границей при необычных обстоятельствах.

– Понимаю, нам тоже несколько раз звонили журналисты. После того фильма Эван стал чем-то вроде знаменитости.

– Как долго у вас работал мистер Пайн?

Келлер знала это и так, но надо же было с чего-то начинать, чтобы его разговорить.

– В этом отделении около семи лет. А до этого еще порядка двадцати в нашем филиале в Омахе. После той истории с его сыном компания разрешила ему перевестись.

Об увольнении Пайна Милбэнк не сказал ни слова.

– С кем ближе всего в офисе общался мистер Пайн?

Милбэнк вздохнул:

– По правде говоря, ни с кем. В этом и заключалась проблема.

– Что вы хотите сказать?

– Эван всех сторонился. Вечно был рассеянным, поглощенным своими мыслями. Первые пару лет мы думали, это следствие перевода в другой филиал. Но ничего не изменилось. Пока в эфир не вышел документальный фильм, мы даже не догадывались о масштабах его борьбы.

– Но несколько лет вы его все же не трогали, – заметила Келлер.

– У