Катя первый раз попала в больницу примерно в такой же ситуации, как и я, – внезапно и сильно заболел живот, ее рвало. Врач скорой заподозрил аппендицит, и сначала ее положили в хирургию, стали готовить к срочной операции. По УЗИ, правда, ничего похожего на аппендицит не увидели, зато, когда пришли анализы, стало понятно, что воспаления нет (лейкоциты были в норме), а проблема в другом: сахар в крови зашкаливал. Насколько Катя помнила, показатель был около двадцатки[46]. Поставили укол, ей сразу стало лучше, а вскоре и боль в животе прошла. Думаю, скорее всего, инсулин сделали. После полного обследования ей и записали диагноз «диабет 1-го типа». Кате тогда было 12 лет, это случилось за два года до нашей встречи.

А в эндокринологию, где я валялся, ее привезли с тяжелой гипергликемией. Но это отдельная история, а рассказывать, наверно, лучше с самого начала. В больничке, кроме врачих и сестер, пообщаться было не с кем, мать один раз только приезжала, вещи привезти. Так что я уже одуревал от тоски и пустоты в голове, а тут Катька. Она хоть и младше меня на два года, но бойкая, вот мы и стали вместе тусоваться. Да и поболтать нам всегда было о чем – оба по уши погрязли в своих терках с родаками, а эта тема неисчерпаема.

«Поначалу я даже обрадовалась, когда узнала, что у меня диабет», – говорила Катя. – «Как это? Чему тут радоваться?» – недоумевал я. – «Для меня он означал конец мучениям», – еще больше озадачила меня новая знакомка.

Короче, дело было так: с восьми лет она училась в балетной школе, и поначалу ей это безумно нравилось, она с радостью бегала на занятия, с нетерпением ждала каждый новый урок в студии. Но Катины родители слишком всерьез относились к ее успехам и похвалам педагогов, наверно, спали и видели свою дочку на подмостках Большого. Ну, это я так предполагаю, конечно. Хотя иначе трудно объяснить, зачем так жестко держать ребенка в ежовых рукавицах. Мама Кати фанатично следила за ее весом: не дай бог, дочка наберет лишние 200 граммов, это же крест на будущей карьере! В общем, строгий контроль за тем, что дочка ест и сколько весит, стал для ее родителей чуть ли не главной задачей воспитания и смыслом жизни семьи. Ничего сладкого, никакого мороженого или шоколадок, печенья, конфет – никаких вкусняшек. Даже фрукты многие оказались под запретом. Любая еда – только по расписанию и строго в объеме, рассчитанном мамой по таблицам калоража, никаких перекусов, даже глотка сока.

Три года Катя держалась как стойкий марксист, без звука перенося все лишения и ограничения. Она убедила себя, что родители действительно правы, и если хочешь чего-то добиться, нужно вырабатывать характер, что ради высокой цели чем-то приходится и пожертвовать. Но бунт на корабле все-таки произошел. Внезапно и неожиданно для родителей будущей примы. Поводом стало то, что Катю не пустили на день рождения самой близкой подружки. Тупо и банально.

Никакие аргументы мамой в расчет не принимались: ни то, что подружка сама из той же студии и тоже на строжайшей диете, ни то, что Катя спецом ничего не ела в школе, чтобы не перебрать калорий в гостях. Ничего. Никакие клятвенные обещания дочки тоже не подействовали. Ночь в слезах, обида, гнев. Ситуация, понятная лично для меня. И я не удивился, когда Катя призналась, что после той ссоры с матерью она резко охладела к балету. Запал пропал, она стала халтурить на занятиях, а порой конкретно симулировать головную боль, насморк или температуру, чтобы профилонить два-три дня. Как говорится, от любви до ненависти один шаг, и она его сделала.

Кто-то скажет: девчонке просто не хватило характера, это не для слабаков и т. п. А я считаю, что как раз характер тогда у Кати и проявился впервые. В том, чтобы слушать прежде всего себя, верить себе, а не идти безропотно на поводу к чьим-то чужим целям. Но это уже мои тараканы.

Каждый волен воспринимать этот мир по своему (недо)разумению и понимать других людей в меру своих диагнозов.

Так вот, про Катю. Откуда ни возьмись – вдруг находят у нее диабет 1-го типа, как и у меня. Это когда поджелудочная не вырабатывает инсулин, а без этого гормона глюкоза не поступает в клетки, и они голодают, а излишек глюкозы накапливается в крови и, по сути дела, отравляет организм. Врачи говорят, неизвестно, отчего это происходит, такое вот аутоиммунное заболевание, то есть система вырабатывает антитела против собственных органов[47]. И единственное лечение в нашем случае – постоянно снабжать организм этим самым инсулином, делать уколы.

Катя говорит, она сразу поняла, что балет на этом для нее закончился. Но родителям, конечно, было тяжело смириться с потерей заветной мечты. Мать некоторое время еще тешила себя надеждой, что сможет все просчитать (питание дочери плюс физические нагрузки), подбирала дозировки и график, пробовала разные типы инсулина. Но отец в конце концов сказал: «Хватит ставить эксперименты на ребенке!» – и забрал дочку из балетной студии.

Для Кати, однако, это вовсе не означало свободу, как она надеялась, напротив. Мама ничуть не сбавила обороты, а лишь переключила свою энергию в другое русло. На смену постоянному контролю веса пришли замеры глюкозы, про еду даже и говорить не приходится, все строго по часам и по граммам. Но это цветочки. Кате было несложно приспособиться к новому графику, а к дисциплине питания она уже давно привыкла. Хуже всего было недоверие родителей. Ей не разрешалось не только зайти домой к кому-то из друзей, поиграть в компьютерные игры («Они же там непременно будут жевать чипсы»), но даже погулять во дворе без сопровождения матери («Не дай бог, кто-то из друзей угостит конфетой или шоколадкой, у них же всегда полные карманы сладостей»).

Но самым большим унижением, по словам Кати, стала проверка после школы ее портфеля и всех карманов. Стоило матери обнаружить там крошки или всего лишь одно семечко от яблока – день превращался в кошмар. Тем более ужасный, если на этом фоне сахар оказывался чуть выше ожидаемого. Полная жесть! Катя призналась мне, что, устав от бесконечных упреков и ругани, она нашла способ избегать разборок: стала разбавлять кровь, чтобы глюкометр не показывал высоких цифирей.

Поразительно, как мать не разоблачила ее фокусы, ведь слишком низкий сахар должен был тут же насторожить. Но факты таковы. И результаты не заставили себя долго ждать: Катю стало постоянно тошнить, она