— Завезли? — скептически усмехнулась Вариан. / — Ну конечно, ведь их эволюция не могла проходить независимо сразу на двух планетах. Должно быть, их сюда перевезли…

— И Клыкастого, и травоядных, и золотых авиаторов? Ох, Тризейн, это вряд ли возможно. Кроме того, разница в пигментации указывает на то, что они эволюционировали именно здесь…

— Да, но зародились они на Земле. И разница в окрасе нисколько не противоречит моей теории. Дело не в этом, а в их общем далеком предке.

Климат, пища, рельеф — все это за миллионы лет обязательно вносит свои коррективы в эволюции каждого вида. Одно-единственное животное способно дать множество самых разных потомков. Посмотри, как разнообразен, к примеру, человеческий род.

— Допустим, это возможно, Тризейн, но зачем? Кому понадобилось это безумие? С какой целью? Зачем надо было спасать таких чудовищ, как клыкастые? Золотые авиаторы — другое дело…

— Дорогая моя, все очень просто: разнообразие видов необходимо для экологического равновесия. А динозавры были потрясающими существами. Они правили на нашей старушке Земле гораздо дольше, чем хрупкие гомо сапиенсы с самого начала своего существования. Кто знает, почему они исчезли? В результате какой катастрофы… Скорее всего, из-за резкой смены температурного режима, которая сопровождалась изменениями в магнитосфере, во всяком случае, такова моя гипотеза. То, что мы увидели здесь, лишний раз подтверждает ее. Да, поразительный феномен. Планета, на которой мезозойская эра растянулась на миллионы лет и, похоже, продлится еще дольше. Разумеется, дело в высокой температуре земной коры…

— Но кто же, Тризейн, кто спас динозавров и перевезу их сюда, кто продлил это первозданное великолепие? — спросила Вариан.

— Чужие!

Боннард ахнул.

— Тризейн, хватит шутить. Чужие несут смерть, а не спасение, — сухо сказала Вариан.

Тризейн не смутился:

— Уж и пошутить нельзя. Разумеется, их имплантировали Тхеки.

— А нас тоже имплантировали Тхеки? — взволнованно спросил Боннард.

— О Крим! — Сначала Тризейн посмотрел на Боннарда с удивлением, но потом лицо его просияло. — Вариан, ты тоже думаешь, что нас оставили здесь навсегда? Как подумаю, какой здесь простор для исследовательской работы…

Ланзи и Вариан обменялись изумленными взглядами. Похоже, Тризейна радует такой поворот событий.

— Кстати, насчет теплокровных. Вот что любопытно, Вариан, ты почему-то не показала мне ни одного настоящего ископаемого ящера, то есть ни одного холоднокровного существа. И если окажется, что их здесь попросту нет, мы получим еще одно великолепное подтверждение моей гипотезы. По-видимому, эта планета намного горячее, чем древняя Земля… Эй, Вариан, о чем задумалась?

— Мы не имплантированы, Тризейн.

Раздосадованный и разочарованный, он посмотрел на Ланзи: та тоже качала головой.

— Ах, как жаль. — Он так расстроился, что Вариан, несмотря на серьезность момента, чуть не расхохоталась. — Значит, так, со всей ответственностью заявляю, что я больше не намерен торчать у клавиатуры компьютера. Я должен наверстать упущенное и заняться собственными исследованиями. Почему никому не пришло в голову показать мне, как выглядят те животные, чьи мышечные ткани я долгими часами рассматривал под микроскопом? То время, что я потерял даром…

— Ты делал анализы мышечных тканей? — увидев тревогу в глазах Вариан, спросила Ланзи.

— А как же! И не обнаружил никаких токсинов, теперь-то понятно почему: ведь животные родом с Земли. Я сказал Паскутти, что теперь, приближаясь к ним, необязательно надевать пояса с аппаратами энергозащиты. А где вы держите других животных? Где-то поблизости?

— Нет. Почему ты спрашиваешь?

Тризейн нахмурился. Вопрос Вариан явно озадачил его. Помолчав немного, он разразился длинной тирадой:

— Почему? Потому что у меня сложилось впечатление, что Паскутти волнуется из-за возможности близкого контакта с этими животными. Трудно понять, что на уме у гравитантов, но мне показалось, Паскутти опасается, что ты, Вариан, можешь отравиться. Поэтому я предположил, что звери где-то поблизости или есть раненые, как то травоядное, которое ты поймала вскоре после высадки. Ты когда-нибудь показывала его мне? Интересно, как оно выглядит?

— Да, — рассеянно ответила Вариан. Ее мысли были заняты более насущными проблемами — она ломала голову над той игрой, которую вели гравитанты. — Из семейства Hadrasaurus. Так бы ты назвал его.

— Тогда на самом деле существовало великое множество разновидностей Hadrasaurus-ов — с гребнем, с панцирем, с…

— У Мейбл был гребень, — вспомнил Боннард.

— Знаешь, Вариан, наверное, Кая очень заинтересует история происхождения Денди, — сказала Ланзи.

— Ты права, Ланзи, — сказала Вариан и деревянной походкой направилась к переговорному устройству.

Морально она уже готовилась к разговору с гравитантом, но все же, когда вместо Баккуна отозвался Кай, испытала некоторое облегчение. Она заметила, что Боннард, ожидая, что она скажет, затаил дыхание. Невозмутимая Ланзи с одобрением наблюдала за ее действиями.

— Тризейн разобрался с нашими дикими животными, Кай. Он разгадал все загадки. По-моему, тебе надо немедленно возвращаться домой.

— Вариан… — В голосе Кая слышалось раздражение.

— На этот вонючий сгусток грязи завезли не только датчики, Кай. Похоже, сюда еще кое-кого завезли.

На другом конце линии долго молчали. Потом Кай снова заговорил:

— Ладно, раз Тризейн так настаивает, возвращаюсь, Баккун продолжит без меня. Это месторождение в два раза больше первого.

Вариан поздравила его, но пожалела, что Кай не намерен брать с собой Баккуна. Ей бы очень хотелось задать гравитанту парочку вопросов о его «особом месте» и том, для чего оно служит.

Баккун ничего не сказал, когда Кая вызвали в лагерь. Очевидно, он был слишком поглощен установкой систем датчиков для последней, решающей съемки, которая определит истинные масштабы залежей уранитовой смолки.

Достав для него из флиппера реактивный пояс-подъемник и положив его на землю рядом с приборами, Кай спросил:

— Когда закончишь, вернешься на базу?

— Если не вернусь, не волнуйся. Я хочу слетать во второй лагерь.

Опять это "я"! Поведение Баккуна весь день раздражало Кая. Хотя придраться было не к чему — Баккун не грубил и не отлынивал. Но на протяжении всей рабочей недели Кай чувствовал, что в геологе-гравитанте произошли какие-то неуловимые перемены.

Загадочное заявление Вариан о том, что кое-кого имплантировали, лишь усилило смутное недовольство Баккуном. Партнерша Кая никогда не паниковала из-за пустяков, и если она решилась оторвать его от полевых работ, значит, случилось что-то серьезное. С какой стати она заговорила загадками? И каким это образом Тризейну удалось разгадать аномалии Айреты при определении видов здешних живых существ?