Да, забыла сказать. Еще беременной я открыла для себя, что мой муж умеет готовить, да так, что именитые кондитеры обзавидуются. И с упоением пользовалась им, когда хотелось чего-нибудь вкусненького. Надо сказать, мои маленькие обжорки хотели вкусненького довольно часто. Но Стасу, что поразительно, нравилось готовить для нас. А потом кормить с ложечки или слизывать шоколад с самых откровенных мест моего тела...

— Мама, а где подарки? — нахохливается Злата, уперев свои маленькие ручки в бока.

— Подарки — это к папе, — и едва сдерживаю смех, видя, как округляются черные глазенки.

— А папа дома, — авторитетно заявляет Полина.

— Да! — громко соглашается Аня и отзеркаливает позу старшей, хотя единственная непохожа на своих сестер.

Злата родилась первой, всего на семнадцать минут опередив Полину и на двадцать семь Аню. Зато наша Нютка в отличие от сестер — голубоглазая блондинка. И это единственное, что она унаследовала от меня. Потому что характер всецело папин: упрямая драчунья. И наш папа, что стоит на крыльце и со счастливой улыбкой наблюдает за нами, с чистой совестью отрывается на Нютке, обучая ее всем тонкостям единоборств. И при этом умудряется знать все обо всех троих. Иногда мне кажется, что своими маленькими девичьими тайнами они делятся исключительно с ним, хотя видят его гораздо реже меня. Все-таки добытчик у нас мужчина. А я так, потому что нужно чем-то заниматься. Вот и преподаю в средней школе небольшого городка у подножия Альп литературу четыре часа в неделю.

Стас все-таки увез меня из города, страны, из прошлого, купив просто восхитительный дом в маленьком уютном городке. Но сперва нашел могилу моего брата, с которым я наконец смогла проститься. Была я и на могиле Сергея, долго стояла, прося за все прощения и надеясь, что там, где бы он ни был, он все же обрел то, что искал. А Стас просто был рядом. И за это я люблю его еще сильнее.

Стас продал бизнес, квартиру в Цюрихе, что подарил мне вместе с приглашением преподавать в Университете Швейцарской столицы, забрал меня и увез сюда, в это сказочное место, где мы...нет, не начали все сначала, а просто живем. Одной большой дружной семьей, которой просто суждено стать, если не гаремом, то футбольной командой. А может и тем, и тем — как повезет.

Улыбаюсь собственным мыслям и протягиваю девчонкам огромный бумажный пакет с подарками. Все-таки это традиция. Кто возвращается домой с работы, тот обязательно приносит подарки. И неважно что, даже простую конфету. Главное — это подарок. И девчонки визжат от радости, но тут же замирают, как вкопанные, когда из недр дома доносится собачий лай.

— Не может быть! — восклицаю я с наигранным возмущением. — Ты все-таки сделал это!

Шагаю мимо девчонок, которые тут же несутся следом, обгоняют, маленькими смерчами влетают в дом.

Поэтому когда вхожу я, оказываясь в объятиях мужа, от которого пахнет кофе и шоколадом, мои маленькие озорницы стоят у лестницы, пугливо жмутся друг к другу и держат в своим ручках щенков. Дымных с умными черными глазенками.

— Стас, — и смотрю на довольного мужа.

Он пожимает плечами.

— Я не мог их бросить, Ева.

Да, не мог. Я знаю своего мужа: нежного, с огромным щедрым сердцем. Обнимаю его и мягко целую в губы, чуя возмущения детей.

Этих щенков, вернее волчат, Стас нашел неделю назад в горах, когда был на дежурстве со своей группой спасателей. Их было семь рядом с мертвой матерью. Один умер по дороге обратно. Остальных шестерых отдали в приют. И вот трое теперь стали членами нашей семьи.

— А почему не всех сразу? — спрашиваю и ловлю...да не может быть!….смущение на острых скулах своего мужа.

— Ну… — чешет затылок. — Девчонок-то у нас три.

— Ааа, — протягиваю весело. — Ну тогда конечно. Ладно, шпионы! В честь моего дня рождения будет вам счастье и щенки дома. Все три.

«А может и шесть», — мысленно вздыхаю я.

Но не успеваю ни о чем подумать, как оказываюсь в водовороте событий. Сначала концерт: Злата играет на игрушечном пианино, Полина поет. После показательный бой от мастера спорта Станислава Беляева и мегафурии (это Нютка себя так назвала!) Анны Станиславовны (и о чудо! впервые выговоренное правильно имя и отчество), а на фамилию нашего ребенка не хватило. И в финале праздничный ужин с шоколадным тортом на десерт и сладкими печеньками с рисунками внутри. Лучшее день рождения в моей жизни.

— Идем, — зовет Стас, когда девчонки дрыхнут без задних ног. — У меня тоже для тебя подарок. Переплетает наши пальцы и ведет в нашу спальню.

— Закрой глаза, — шепчет на ухо.

И я не смею его ослушаться, наслаждаясь собственной реакцией на его низкий, с переливами, баритон.

А он легонько подталкивает меня в спину. Нежный цветочный запах кружит голову. За спиной щелкает замок — Стас запер дверь.

— Открывай.

И я распахиваю глаза и просто не знаю, что сказать.

Свечи...их много...они везде...потрескивают язычками рыжего пламени, играют причудливыми тенями на стенах. Пол вокруг устлан алыми лепестками роз, как покрывалом. Приседаю, трогаю их пальчиками. Такие нежные, будто шелк. Но не это самое восхитительное...Наша кровать, сегодня укрытая шелковым балдахином, застелена черными простынями, на которых рассыпаны алые цветки орхидеи.

Зажимаю ладошкой рот и все размывается, теряет очертания от предательских слез. Разворачиваюсь к Стасу, который тут же мрачнеет, видя мои слезы. Мотаю головой, прижимаюсь к нему вся.

— Что? — растревоженным голосом, заглядывая в мое лицо. — Что не так, Ева?

— Все...все так, мой хороший, — целую его глаза, скулы, счастливо улыбаясь. Все еще пораженная...Он не забыл. Не забыл! Хоть те слова и были глупостью, но...не забыл. — Я люблю тебя, знаешь?

— И я тебя, моя Карамелька. Люблю.

Замираю, наслаждаясь его признанием. И снова чувствую себя влюбленной девчонкой, которой сшили платье из звезд и постелили под ноги небо.

Улыбаясь, достаю из кармана брюк белый конверт, припрятанный специально для Стаса. Сегодня у меня для него тоже особый подарок.

Но сперва…

Маленькими шажочками к кровати...кладу на край конверт и, стоя спиной к мужу, расстегиваю блузку. Она соскальзывает с плеч вместе с бельем. Следом отправляются брюки. В одних чулках...медленно...выгибаясь, словно кошка, скольжу по шелковым простыням, подставляя внезапно разгоряченное тело шелковым ласкам цветков. Переворачиваюсь на спину, чтобы всласть насладиться горящим взглядом Стаса.

— Блядь, Бабочка, я просто дурею от тебя…

И рывком ко мне, на ходу стягивая одежду, чтобы через мгновение нависнуть надо мной горячим и голодным хищником, наконец, загнавшим свою жертву.

— Знаешь, муж, — говорю, раскрывая конверт и раскладывая на своем теле маленькие черно-белые снимки, — я подумала, что тебе просто необходимо забрать остальных троих щенков.