«Читайте в следующем номере». «Крисна. Все самое интересное о Великой реке».

— Что скривился? Сам просил попробовать! — Я сунул Юшкову огурец и похлопал его по спине.

Вот все-таки умеют у нас испохабить любую идею или продукт. Казалось бы — ну как можно испортить самогон? Ведь простейшая же конструкция для производства и совершенно уж несложная рецептура приготовления у этого классического и славного напитка. Никаких изысков, никаких премудростей — но нет, и тут опростоволосились. «Отмiнный», «деревенiский», ну да. Ввинчивайте про это тем, кто не пил подлинно отменного деревенского самопляса, вон Юшкову рассказывайте, этому ребенку каменных джунглей.

Меня сразу насторожила легкая мутность содержимого, это говорило о том, что изготовители либо с сырьем перемудрили, либо в стадии перегонки не соблюли процесс в части температуры, где-то ее превысили. Нет, могли еще из капусты гнать, в капустном самогоне часто мутнота бывает, но это вряд ли, это уж чересчур, он очень резкий выходит, сильно на любителя. После я подумал, что это из-за калгана, который, судя по оборотной этикетке, присутствовал в этом напитке. Зачем в самогон калган добавлять или чабрец? Самогон — он ведь сам по себе неплохой продукт, и без всяких добавок.

А сразу после свинчивания крышки (самогон с винтовой крышкой! Сургуча, на худой конец, не нашли, что ли?) мне стало ясно — дело не в калгане. Запах сивухи все сказал сам за себя. Бутылку, стало быть, сделали, этикетку креативную — тоже, а вот технологический процесс до ума не довели. Испортили отличную вещь… Но все равно я закинул в себя лафитничек — было видно, что Шелестова и впрямь самогон специально искала, вон как таращится.

— Какая… ф-ф-фу-у-у… — Юшков, этот наивный чукотский юноша, никак не мог отдышаться — понятное дело, фильмов насмотрелся и хватил аж полстакана. Тоже мне, махновец. Такие вещи без привычки пить большими дозами нельзя, это тебе не гуманная водка, пальцем не занюхаешь. А с учетом паршивевшей очистки и явно свекольной основы…

— Да ну, я его не буду пить. — Стройников ухватил бутылку коньяку. — Бр-р-р… На фиг, на фиг, кричали бояре!

— Ну и правильно, — поддержал я его. — Вещь очень специфическая, тут привычка нужна.

— Вот вы привереды, я его, между прочим, долго искала и сильно не сразу нашла. — Шелестова показала Геннадию на свою рюмку и продолжила: — Этот был самый красивый и как в кино — мутный. А то там еще один стоял, но он прозрачный был, тот, наверное, подделка.

Наверное… Не надо столько кино смотреть, а надо попросту с продавцом посоветоваться. Впрочем, через пару стопок все равно можно будет перейти на водку, но черт, ведь понижение градуса будет, и серьезное, в этой отраве не меньше шестидесяти оборотов. Ладно, поглядим.

Веселье шло своим чередом — народ выпил, закусил, еще раз выпил, разговорился, как у нас это водится — все, сразу и обо всем. Все как всегда, хорошо еще, спортивной редакции нет, они бы уже прикидывали, кому сегодня морды мять будут.

А вообще странное дело — все вроде по канонам жанра идет, обычная газетная пьянка, каких были сотни, но вот мне что-то невесело, праздника нету в душе и как-то тоскливо. Я покопался в себе, не нашел ответа и махнул еще стопку первача.

Через три стопки муть в душе подрассеялась, стало маленько повеселее, но некий осадочек остался. С самогоном ведь как: если через третью стопку продрался — все. Дальше рецепторы вкусовые забиваются, и он начинает идти мягко и душевно.

— Как ты пьешь эту гадость? — Вика подсела ко мне, взяла мою рюмку, принюхалась и сморщила носик. — Фу-у-у! Бяка!

— Через силу, — ответил ей я. — Испытывая невероятные муки. Хочешь попробовать?

— Ну уж нет, это без меня! — Она вздохнула. — Может, пошли уже домой? Что тут делать?

— Ну как, а народ? — Я удивился. — Веселье вон идет полным ходом.

И впрямь, веселье раскручивало свой маховик. Жилин и остальные затеяли армрестлинг, обещая вырвать друг другу руки, Шелестова и Мариэтта лениво переругивались, комментируя это действо, Ташу же развезло от пары рюмок, она сидела за столом и напоминала лемура — сама маленькая, а глаза большие.

Я засадил еще стопку и было дернулся туда, к ребятам, но Вика удержала меня.

— Не порть мальчикам развлечение, — попросила она. — Посиди со мной.

— Чего это я его испорчу? — возмутился я, но остался на месте. Не ровен час, еще кто меня припечатает, будет обидно.

Жилин сделал всех. Под аплодисменты Шелестовой он поочередно бахал руки моих опричников о крышку стола.

— Однако, — повертел головой я. — Здоров же, чертушка.

— Ну да, — согласилась Вика. — Чемпион.

— Харитон Юрьевич, — прозвенел голос Шелестовой. — А вы что же?

Ай-ай, неохота мне позориться. Но и в кусты уходить неохота…

— Не-не-не, — замахал руками Жилин. — Хорошего понемножку. Давайте-ка лучше накатим!

Шелестова картинно развела руками — вот досада, не получилась шпилька. Но по блеснувшим глазам я понял — на этом она не успокоится.

Вскоре кто-то включил музыку, и началась обычная офисная забава «Танцы между столами».

— Пойду перекурю, — сказал я Вике и вышел из кабинета.

Когда я минут через пять вернулся обратно, то был очень удивлен. Музыка была выключена, свет же в кабинете, напротив, включен, и все одевались — кто натягивал куртку, кто шнуровал ботинки. Вика и Мариэтта убирали продукты в холодильник.

— Не понял?! — удивился я. — Вы это чего?

— Решили в клуб поехать, там музыка громче и вообще, — пояснил мне Жилин, натягивая на могучие плечи кожаную куртку. — В принципе правильно, чего тут сидеть?

— Ничего, что мы без вас это решили? — застенчиво спросила Шелестова. — Ну мы подумали, что вы не будете против.

— Да нет, не против, с чего бы, — ответил ей я. — В клуб так в клуб.

— А вы с нами? — спросила Мариэтта.

— Да, шеф! — поддержал ее Юшков. — Как же мы без вас?

Вика явно была недовольна, но, улыбнувшись, скорчила гримаску: «Ну, что поделаешь? Поехали».

Клуб был мне давно знакомый, я тут не одну ночь провел — с учетом моей-то бывшей газетной специфики. Все было как всегда: бармен крутил бутылки, народ отдыхал, дамы из категории «последний шанс» скучали у стойки, музыка, полумрак — ничего не изменилось.

Наша компания оккупировала отличное место — и музыка не слишком долбит в уши, и в меру уютно.

— Надо выпить, — одновременно сказали Юшков и Шелестова.

— Я пас, — сказала Таша. — Я вообще скоро уйду.

— На часы посмотри? — фыркнула Шелестова. — Все курьеры уже работу закончили.

— А я на завтра заказ перенесла. — Таша была сама невозмутимость. — Просто мне тут не нравится.