моя грудь сжалась от настороженности в ее прекрасных глазах.

— Я извинился, София. Я думал, что это все уладило.

Она покачала головой, сжав губы. Ее отсутствие общения расстраивало меня. Я не привык к молчаливому обращению и ненавидел интеллектуальные игры. И тут мне кое-что пришло в голову. Может, она не помнит моих извинений? Я попытался вспомнить ту ночь. Я не был силен в извинениях, но даже если бы я не сказал настоящих слов, София, должно быть, поняла, что я выразил свои искренние сожаления иными способами.

— Все в порядке, — быстро сказала она, но это было явно не так.

Она не отстранилась, но и не расслабилась.

— Я бы не прикоснулся к тебе, если бы знал, что это ты.

На самом деле мне было слишком трудно произнести слово «прости». Это была дурная привычка, от которой я никак не мог избавиться.

София посмотрела на меня с натянутой улыбкой.

— Я знаю.

Я не знал, что и думать о ее реакции. Расстроенный своей неспособностью нормально общаться с ней, я достал маленькую коробочку с ее подарком, надеясь таким образом спасти ситуацию.

— Это тебе, — сказал я, протягивая ей маленькую коробочку.

Она приняла ее и открыла. Я выбрал замысловатую золотую подвеску с подвеской в виде капли, усыпанное бриллиантами. Инес сказала мне, что София уже давно положила глаз именно на это изделие.

— Оно великолепно. Откуда ты узнал?

— Твоя мама сказала мне.

София кивнула.

Я достал подвеску.

— Помочь тебе надеть его?

Она повернулась и подняла волосы, затаив дыхание, когда мои пальцы коснулись ее кожи, когда я застегивал подвеску. Она обернулась.

— И?

— На тебе оно смотрится идеально.

Ее глаза, казалось, сверлили меня, будто она пыталась заглянуть за пределы очевидного. Я не был уверен, что именно она искала. Я мог бы сказать, что подарок не совсем произвел тот эффект, на который я надеялся.

— Может, нам стоит вернуться на торжество? — предложила она, отступая от меня.

— Конечно, — сказал я, следуя за ней обратно в гостиную.

Весь вечер София держалась от меня на расстоянии, вежливом расстоянии, к которому я не привык. Именно такого поведения я хотел, когда она была моложе, но теперь, когда день нашей свадьбы был близок, ее новое нежелание близости беспокоило меня.

Глава 13

София

На экране моего мобильного телефона вспыхнул незнакомый номер. После первоначального замешательства у меня появились подозрения. Что, если это номер Фины? Сэмюэль обещал дать ей мой номер телефона. Это было два дня назад. Возможно, она уже решила позвонить? Я потянулась, чтобы ответить на звонок, мое сердце взволнованно билось от возможности поговорить с ней. Интересно, каково было бы услышать ее голос после стольких лет? С годами мои воспоминания о ней стали смутными. Будет ли неловкость между нами?

Я дрожала держа телефон в руке, внезапно охваченная нервами. Мой палец замер над экраном, и вместо ответа я уставилась на цифры. Что, если это плохая идея поговорить с ней? До свадьбы оставалось всего два месяца, что, если разговор с ней только усилит мои переживания?

Это не ее вина, но она стала дамокловым мечом над моей головой, недостижимым прецедентом, невольным и все же победоносным соперником не только Данило, но и моей семьи.

Это не ее вина.

И все же, почему-то, я не могла избавиться от чувства, что это ее вина. Если бы она не сбежала с врагом, наши родители и Сэмюэль не были бы так убиты горем. Но если бы она все еще была здесь, Данило было бы еще труднее забыть ее. Это парадокс.

Это не ее вина.

Экран потемнел, и я вздохнула, но тут меня захлестнула волна вины. И все же я не могла заставить себя перезвонить ей. Я попросила Сэмюэля дать ей мой номер телефона. Мне нужен был контакт, так почему я не могу пойти на это? Она когда-нибудь спрашивала мой номер телефона? Пыталась ли связаться со мной?

Я встала и направилась к своему туалетному столику, где опустилась на маленький пуфик и уставилась на свое отражение. Даже если мои волосы больше не были светлыми, мое сходство с Финой было несомненным. Внезапно я поняла, что больше не хочу этого. Я хотела быть другой. Пока я выглядела как Фина, но не совсем, люди продолжали сравнивать нас.

Мой телефон снова зазвонил, и желудок сжался от страха и вины.

Стряхнув с себя иррациональные чувства, я наконец ответила:

— Привет, — сказала я, стараясь говорить небрежно, но мой голос был дрожащим и хриплым.

— София, — с облегчением произнесла Фина. — Я так рада слышать твой голос. Я боялась, что ты передумаешь и не захочешь со мной разговаривать.

Новая волна вины захлестнула меня.

— Я была в душе, — легко соврала я. — Конечно, я хочу поболтать с тобой. Вот почему попросила Сэмюэля дать тебе мой номер.

— Я не могла поверить, когда он мне сказал. Я не получала от него вестей целую вечность, а потом он позвонил и даже позволил мне поговорить с тобой. Я на седьмом небе от счастья.

Она казалась такой счастливой и совсем не похожей на кого-то нового, кого-то другого, потому что она часть Каморры.

— Позволил? Сэмюэль не позволял тебе связываться со мной раньше?

Она вздохнула.

— Я столько раз просила его позволить мне поговорить с тобой, но в конце концов сдалась. Возможно, мне не следовало этого делать.

— Он может быть упрямым.

— О-о-о да.

Мы рассмеялись, и на мгновение мне показалось, что время и расстояние не имеют значения, будто мы не были разделены годами.

— Как ты? — спросила Фина, и в ее голосе зазвенел тот материнский взволнованный тон, который она выработала с тех пор, как родила близнецов.

Это такой сложный вопрос. После стольких лет разлуки мне так много нужно было сказать, но многое из этого было связано с плохими воспоминаниями или чувствами, и я не хотела, чтобы они испортили наш первый звонок.

— Хорошо. Очень занята последними приготовлениями.

Я действительно не хотела говорить с Финой о свадьбе, но не говорить об этом означало бы, что я обеспокоена, и это вызвало бы подозрения Фины. Но знала ли она вообще о свадьбе?

— Этим летом ты выходишь замуж за Данило.

— В Июне, — ответила я.

— Не могу поверить, что ты уже совершеннолетняя и готова выйти замуж.

— Я больше не девочка.

Фина на мгновение замолчала.

— Жаль, что я не смогу присутствовать там и увидеть тебя в свадебном платье, — сказала она задумчиво.

В течение многих лет