Итак, решение о полете Гагарина на учебном истребителе принимал вовсе не полковник Серегин, за него ответственны два генерала: Каманин и Кузнецов. И в данном случае мы вполне можем говорить о том, что сработал пресловутый «генеральский эффект».

Под ним понимают возникновение нештатных ситуаций при осуществлении различных демонстрационных мероприятий («показух»): аварии в присутствии «высоких» комиссий возникают потому, что желание выглядеть выгодно в глазах начальства часто перевешивает требования регламента. Каманин и Кузнецов запустили процесс накопления ошибок и нарушений в ту минуту, когда договорились устроить Гагарину еще одну проверку. Они не учли два момента. Первый — внеплановый полет будет проводиться на первом попавшемся самолете; второй — Серегин не летал с Гагариным как инструктор и не знает реального уровня его подготовки. Развитию аварийной ситуации способствовало и ухудшение погоды: если бы в тот день не назначили «проверочный» полет с Серегиным, то, вероятнее всего, самостоятельные полеты Гагарина отложили бы до улучшения погодных условий, однако Серегин считался опытным инструктором и было решено, что он справится с любой нештатной ситуацией.

Вероятно, с учетом «генеральского эффекта» можно реконструировать ход событий следующим образом. Прилетев в пилотажную зону, Гагарин выполнил часть упражнений, но погода начала меняться, и Серегин дал команду на возвращение. В этот момент ему стоило взять управление на себя, но он полагал, что Гагарин достаточно подготовлен для полетов в низкой облачности. На высоте 3900 м космонавт вошел с поворотом и снижением в облака, после чего потерял пространственную ориентировку. Чтобы обрести ее, Гагарин нырнул под облака, опустив нос и случайно выйдя на закритический режим. Нижняя кромка облаков оказалась слишком низко (около 450 м), и когда летчики наконец увидели землю, у них не осталось времени на выведение самолета с траектории быстрого снижения. Таким образом, авиакатастрофу 27 марта 1968 года можно объяснить сочетанием психологических факторов без привлечения технических.

Что касается версии Леонова о летчике-«убийце» на Су-15, то ее подробно рассмотрели в документальном фильме «Юрий Гагарин. Последний миг» (2018), выпущенном студией Роскосмоса к 50-летию гибели космонавта. В нем демонстрируются соответствующие страницы одного из томов итогового отчета, где говорится, что в зоне пилотирования действительно находился посторонний самолет — Су-11, а не Су-15. Управлял им летчик-испытатель Кречетов. Если совместить информацию Леонова, учитывая право на ошибку, и данные расследования, то получится, что речь идет о Владимире Кречетове. Но опять незадача — тот погиб 19 июля 1977 года во время испытательного полета на Су-24, а Леонов говорит, будто бы летчик-«убийца» жив до сих пор. Кроме того, следствие установило, что Су-11 вошел в зону пилотирования через две минуты после того, как МиГ-15УТИ врезался в землю. Из множества расхождений следует очевидный вывод: заслуженный летчик-космонавт Алексей Леонов что-то перепутал, поэтому его версия требует дополнительного подтверждения документами.

Подведем итог. Внезапная гибель Юрия Гагарина породила множество версий, включая и весьма экзотические, вплоть до варианта ликвидации спецслужбами. Однако нет смысла обсуждать экзотику, если трагедию можно объяснить более прозаическими причинами: например, накоплением ошибок в организации полета. Окончательный ответ на вопрос, что произошло 27 марта 1968 года, будет получен после проверки новейших версий с привлечением рассекреченных документов и предметов с места катастрофы, собранных Правительственной комиссией.

Миф № 16

Валентина Терешкова едва не погибла в космосе

Политика тотального засекречивания подробностей различных инцидентов породила мифы не только о Юрии Гагарине, но и о других летчиках-космонавтах. Когда я только начинал разбираться с историей космонавтики, то сразу столкнулся с рядом утверждений, что якобы полет Валентины Владимировны Терешковой на орбиту проходил вовсе не столь гладко, как сообщала советская пропаганда. К примеру, утверждалось, что после приземления спускаемого аппарата корабля «Восток-6» на внутренней поверхности иллюминатора была обнаружена трещина. Специалисты, разумеется, заинтересовались ее происхождением, однако Терешкова долго отказывалась отвечать на вопросы и лишь под давлением Сергея Королева созналась, что ударила по иллюминатору кулаком в истерическом состоянии. Разумеется, никаких документов в подтверждение этой байке мне найти не удалось. И скажем прямо: поверить, что человек способен ударом кулака повредить иллюминатор на спускаемом аппарате «Востока», трудновато.

В то же время начали публиковаться воспоминания участников событий, согласно которым Терешкова действительно вела себя не слишком адекватно и сорвала научную программу полета. Все это оставалось на уровне общих рассуждений и путаных интервью до тех пор, пока не появились книги авторитетных специалистов: основоположника практической космической медицины Владимира Яздовского «На тропах Вселенной. Вклад космической биологии и медицины в освоение космического пространства»14, генерала-полковника авиации Николая Каманина «Скрытый космос»15 и академика Бориса Чертока «Ракеты и люди. Горячие дни холодной войны»16. В них подтверждалось, что полет «Востока-6» проходил поначалу гладко, но затем у Терешковой возникли проблемы с самочувствием, что стало поводом для волнений. Впрочем, все закончилось благополучно, а победителей, как известно, не судят.

Вроде бы вопрос закрыт раз и навсегда. Однако прошло совсем немного времени, и появился новый миф — о том, что во время полета «Востока-6» произошел технический сбой, из-за которого женщина-космонавт могла погибнуть, а спаслась практически чудом. Самое печальное, что распространять этот миф взялась сама Валентина Терешкова.

В моей практике есть несколько случаев, когда ветераны ракетно-космической отрасли, военные ракетчики-испытатели и даже летчики-космонавты делали утверждения, которые, мягко говоря, не соответствуют существующим архивным документам. К сожалению, формула «врет как очевидец» применима и к этим уважаемым людям. Проблема в том, что такие утверждения в глазах любознательных дилетантов выглядят весомее, чем ссылки на любые документы. Космонавт не может врать! Он знает историю лучше вас! Кто вы такой, чтобы рассуждать о космонавтике?! И т. д. Спорить, приводить примеры из прошлого и призывать к здравому смыслу в подобных ситуациях бессмысленно. Остается только настойчиво, раз за разом, пересказывать, как оно было на самом деле, опираясь на существующие документы, в надежде, что историческая правда все равно восторжествует.

Пример «Востока-6» в этой связи более чем показателен. Новый миф родился в марте 2007 года, когда наша страна отмечала юбилей — 70-летие Валентины Терешковой. Как водится, журналисты бросились брать у нее интервью, а первая женщина-космонавт охотно отвечала на вопросы. И тут в процессе обсуждения давних событий вдруг всплыла историческая деталь, которая до сих пор нигде не фигурировала. Чтобы избежать обвинений в предвзятости, процитирую интервью Терешковой, которое она дала корреспонденту «Российской газеты» и которое было опубликовано 2 марта 2007 года в статье Наталии Ячменниковой «Валентина Терешкова раскрывает свои тайны»: «Не один десяток лет я хранила тайну, поскольку меня об этом попросил Сергей Павлович Королев, — призналась она. — Дело в том, что в автоматической программе корабля была допущена какая-то не неточность, а скорее оплошность: он был сориентирован так, что, вместо того чтобы осуществлять систему спуска, его орбита, напротив, поднималась. И я вместо Земли улетала “туда”. Эту ошибку в первые же сутки я заметила и доложила Сергею Павловичу, а он и Юрий Гагарин держали со мной связь”.