И уж ни в какие ворота этот Лаврентий Берия, сталинский тамада, который, по словам Джиласа, «практически был пьяницей». К Берии у него свой счет. Однажды тот просто заставил его выпить стакан перцовки – «крепкой водки с перцем», как понял непьющий Джилас.

«Хихикая, Берия пояснил, что этот спиртной напиток плохо влияет на половые железы, и при этом прибег к самым непристойным выражениям. Сталин пристально глядел на меня, пока говорил Берия, и был готов расхохотаться, но сохранил серьезность, заметив мой недовольный вид…»

Югославов, судя по всему, Москва пробовала на прочность. Вот только на какую? На умение пить много и долго, не теряя при этом рассудка? Конечно же нет. Сталин состязался с Тито в другом – кто над кем возьмет верх?

«Ужин начался с того, что кто-то – мне кажется, это был сам Сталин, – предложил, чтобы каждый высказал догадку, сколько было градусов мороза, и что каждый будет наказан тем, что его заставят выпить столько стаканов водки, на сколько градусов он ошибется. К счастью, еще находясь в гостинице, я взглянул на термометр и теперь изменил его показания с учетом ночного понижения температуры и поэтому ошибся только на один градус. Помню, что Берия ошибся на три, заметив, что он сделал это умышленно, чтобы выпить побольше.

Такое начало ужина вызвало у меня еретическую мысль: эти люди, замкнутые в узком кругу, способны выдумывать и еще более бессмысленные причины для того, чтобы пить водку, – скажем, длину столовой в футах или стола в дюймах. И кто знает, может быть, они так и делают!»

Так размышлял Джилас, делая для себя не очень радостные выводы:

«В любом случае такое определение числа стаканов водки в соответствии с показателями температуры внезапно привело меня к мысли об ограниченности, пустоте и бессмысленности жизни, которую вели советские лидеры, собравшиеся вокруг своего престарелого шефа…»

Степень разочарования Джиласа в Сталине была велика. Ведь он так рвался сюда, в «советский рай», в страну, которая для него, как коммуниста, была воплощением «нашей мечты и надежд», как писал он искренне.

И от Сталина они с Тито ждали не тостов, а реальной помощи растерзанной войной Югославии.

Если до сталинских посиделок Джилас мечтал «поцеловать русскую землю, советскую землю», то после них преисполнился глубочайшей грусти, столкнувшись с реалиями загульной жизни советских коммунистов.

«Я внутренне не мог принять сталинскую манеру шуток, как и его преднамеренного уклонения от того, чтобы сказать мне хоть одно человеческое, товарищеское слово», – сокрушался Джилас.

Но ни Джилас, ни Тито не ударили лицом в грязь за столом Сталина. Почему я так считаю? Сталин, прощаясь с Тито, искренне ему пожелал: «Береги себя… ибо я не буду долго жить… а ты останешься для Европы…»

И даже подарил Тито меч. Вот только с каким намеком?

А этот рассказ о встрече Тито и Сталина я одолжил у историка Д. Волкогонова:

«Высокая пирушка, в центре которой, естественно, находился Сталин, не обошлась без песен, плясок, объятий, множества тостов. Сталин был в ударе; диктатор говорил не умолкая. Советовал выращивать в Югославии эвкалипты и расспрашивал об Энвере Ходже (албанский лидер. – Прим. А.Н.), выпытывал Ранковича: кто кого быстрее завербует – он Берию или Берия его? Хозяин дачи сам подбирал патефонные пластинки с русскими романсами, грузинскими песнями, подпевал, притоптывал ногами…

Между тостами в конце концов решили, что не следует форсировать вопрос о вхождении Албании в Югославскую Федерацию…»

Двуликий Янус – Сталин пьет и с заклятым врагом Тито – албанским лидером Энвером Ходжей. Накануне встречи у албанца родился сын, и, как вспоминал Ходжа, «от радости мы выпили немного больше…»

Чем взял того Сталин? И красотой тостов в том числе. В книге своих воспоминаний «Со Сталиным» Ходжа скрупулезно описал и марки напитков, которые пил со Сталиным, и содержание фильма «Трактористы», просмотр которого устроил для него Сталин, и темы их бесед, и огромный кабинет кремлевского хозяина. Ничего не забыл, хотя, говорят, нетвердо стоял на ногах.

И, видимо, был симпатичен этим Сталину, так как оружие для албанской армии Сталин пообещал поставить совершенно бесплатно. Оружие – для чего? Не для борьбы ли с Тито?

Притом что югославам Сталин говорил: «Мы будем согласны, если Югославия проглотит Албанию!»

Джилас пишет, что Сталин при этом «соединил пальцы правой руки в щепоть и, поднеся их ко рту, показал, как он проглотит албанцев…»

Это называлось «большевистский цинизм».

Югославов шокировали русские «потемкинские деревни», их стремление набить себе цену. Джиласа, к примеру, смешили «массивные бронзовые ручки и старомодные украшения» в советском железнодорожном вагоне.

Других его коллег веселил помпезный стульчак в туалете, который «оказался настолько высоким, что ноги не доставали до пола и болтались в воздухе…»

«Самым гротескным оказалось то, что проводник этого помпезного вагона держал в своем купе кур, которые несли яйца…»

Впрочем, Сталин только делал вид, что насмешки югославов его не волнуют. На деле все было иначе. В начале 1945 года в Белград командируется киногруппа «Мосфильма» для съемок фильма о партизанах Югославии. Конечно, Тито в картине – главный герой, но что бы он делал без своего русского «комиссара», своего ангела-хранителя?

Роль, явно сочиненная с подачи Сталина. Тито после просмотра, как пишет Джилас, «охватили гнев и стыд, когда он понял, какой второстепенной оказалась его роль… в контексте истории…»

Но этого Сталину мало. Как потом стало ясно, съемочной группе, путешествующей по стране, была поставлена и более серьезная задача – создавать в Югославии шпионскую сеть, используя подкуп и шантаж местных коммунистов. Оглушительные банкеты, которые закатывали русские, превращались в настоящие оргии, которые советские разведчики использовали в своих целях. Так попался на их «крючок» личный телохранитель Тито. Его опоили, втянули в сексуальные оргии, а потом шантажом заставили работать на советскую разведку.

Тито не мог понять Сталина: зачем он склоняет к преступной деятельности коллег-коммунистов, верных сталинистов?

На это вопрос мог ответить только сам Сталин…

Тито едва ли не единственный из тех, кто, побывав за сталинским столом, отказался от дальнейшего угощения. Видимо, владел даром предвидения.

Джилас в своей книге «Беседы со Сталиным» с грустью напишет и о пьянстве среди русских офицеров-инструкторов, участвовавших в создании Югославской бригады на территории СССР:

«Мы проводили проверки, выступали с речами… и все это неизбежно заканчивалось пирушками с офицерами, которые поголовно напивались, произнося тосты за Тито и Сталина и обнимая друг друга во имя славянского братства…»

Но что его удивило больше всего, хотя, как мне кажется, он тут вообще перестал удивляться чему бы то ни было, так это пьянству русских на фронте.