письмо, серию записей на кассетах – намеренно анахронистичная технология, – сообщая близким и заклятым друзьям, учителям, наблюдателю и родителям, что все они сыграли роль в ее смерти, не подозревая ни о чем и, следовательно, не желая помочь. Ханна – ограниченный, ненадежный рассказчик, но она настаивает, что ее в разное время унижали в сети, преследовали, предавали, оскорбляли, бросали и насиловали. Но об изнасиловании никому не известно; насильник – популярный в школе спортсмен, и Ханна тогда была слишком травмирована и хрупка, чтобы возражать или просто выдавить „нет“. До последней серии он и она противостоят на словах.

Содержимое кассет пассивно-агрессивно, нарциссично и жестоко, почти безумно. Поэтому, хоть мое сердце и болит за тех, кто страдает, я не могу согласиться со стремлением Ханны посмертно наказать выживших за их невнимательность. Моя симпатия – на стороне лучшего друга (и предмета обожания) Ханны, Клэя Дженсена (Дилан Миннетт), и родителей Ханны, Оливии и Энди Бейкеров (Кейт Уолш и Брайан Д’Арси Джеймс), старавшихся быть ближе к ней, – но она их не подпустила. Немых криков Ханны никто не слышал. Она совершила насилие над собой и жестоко отомстила тем, кто не мог или не хотел понять глубину ее страданий.

Когда Клэй получает неподписанную коробку с кассетами, он ищет стереосистему, чтобы воспроизвести их, и включает запись. Послание Ханны настолько страшно, что Клэй слушает его в течение трех разных сцен, последние слова – после того, как он падает с велосипеда и разбивает лоб. Эта рана – первая в череде визуальных меток, которые шоураннеры использовали, чтобы помочь нам сохранить четкие временные рамки при просмотре сериала. Мы могли быть дезориентированы, поскольку в некоторых сценах Ханна мертва, а затем она появляется в той же обстановке без малейшего перехода (флешбэк к тому времени, когда она жива).

Клэй решает не слушать все кассеты за один раз. Это было бы слишком много. Так сценаристы распределяют записи по 14 сериям, и это важно, поскольку слушает их не только Клэй. В других сериях есть другие точки зрения – и все в итоге пересекаются. Но Клэй, самый близкий для Ханны человек, служит проводником – линией жизни – от старта до финиша.

Состояние разума Клэя – собирающееся напряжение и наша дезориентация; слушая записи, он все больше теряет связь с реальностью и здравым смыслом. Терзаясь муками совести, он начинает видеть галлюцинации, и к нему приходит, насмехаясь, призрак Ханны. В нескольких сериях мы начинаем думать, что ее эгоистичное самоубийство и жестокость обвиняющих записей – это попытки обвинить Клэя и заставить его покончить с собой. Но „13 причин почему“ не ищет простых решений или реакций. Конечно, записи – умный структурный и повествовательный элемент, буквально карточный фокус. Но не забывайте о контексте. Если вам трудно понять завязку и вы считаете ее слишком сложной и натянутой, подумайте, насколько проблемной должна быть такая девушка, как Ханна, чтобы это организовать.

Ужасные самоубийства подростков, которых можно было избежать, случаются и в реальной жизни; „13 причин почему“ вызвали резко полярную реакцию. Утверждалось, что после просмотра две девочки-подростка трагически покончили с собой; обе в области залива, где сериал снимался. Netflix заявили KTVU: „Наши сердца с их семьями в это трудное время… Мы приложили дополнительные усилия, предупреждая зрителей о содержании сериала, и создали международный сайт, помогающий в поиске местных специалистов по душевному здоровью“. Питер Чу, отец одной из девочек, покончивших с собой, говорит молодым людям: „Есть другой выбор. Есть другие ресурсы. Это не выход“[56].

Для меня кульминационный 13-й эпизод ужасен. События можно предугадать, но нельзя подготовиться к откровенному изображению настоящего самоубийства. Как родителю мне трудно было видеть столь яростную, причиненную самой себе боль. В 12 сериях мы видели последствия самоубийства Ханны с точки зрения всех персонажей, а теперь ее родители, несмотря на невообразимое горе, смогли начать исцеляться и продолжили жить. Но в кульминации, когда прошлое и настоящее сталкиваются в ванной Ханны, это ужасно. Слишком яростно. Слишком реалистично.

В оригинальном окончании книги Ханну отвозят в больницу и спасают. Более счастливый конец сработал бы в вещательной сети как один из тех педантичных „послешкольных спецвыпусков“, когда-то служивших социальной рекламой. Но в цифровом телевидении на первом месте подлинность. Смерть Ханны трагична, но соответствует ходу истории.

В эссе драматурга Артура Миллера „Трагедия обычного человека“ утверждается, что основной элемент трагедии – возможность:

"Возможность победы должна быть в трагедии (усилено мной). Где пафос правит, где он наконец появляется, там персонаж бьется в битве, в которой необязательно победит… Пафос – это манера пессимиста. Но в трагедии нужен более точный баланс между возможным и невозможным. И любопытно, хоть и назидательно, что век за веком пьесы, над которыми мы задумываемся, – это трагедии. В них и только в них лежит оптимистичная вера в, если можно так сказать, возможность совершенствования человека.

Я думаю, пора нам, оставшимся без королей, вспомнить эту яркую нить истории и последовать за ней в единственное место, куда она может вести, – в сердце и дух обычного человека“[57].

Все, кто назван виновными в смерти Ханны, каются в своих грехах, кроме Алекса (Майлс Хейзер), сына строгого военного, который пытается покончить с собой, выстрелив себе в голову из пистолета отца. Покидая его дом с информацией для судебного дела о школьной халатности, фотограф/сталкер Тайлер (Девин Друид) прячет в спальне несколько пистолетов и патроны; эта сюжетная линия должна раскрыться во втором сезоне. Или нет?

В это время в школе Клэй находит странную готическую девушку Скай (Сози Бэйкон), у которой он ранее замечал шрамы на запястьях. В финальных кадрах Клэй, его лучший друг Тони (Кристиан Наварро) со своим бойфрендом и Скай уезжают вниз по улице в винтажном „Мустанге“ Тони с откидным верхом. Солнечный день. Сверху вниз. Этот постскриптум дает надежду.

Трагической героиней Ханну делает то, что она могла поступить иначе. Ее собственный потенциал закончился преждевременно. В ее трагедии лежит возможность другой жизни для тех, кого она покинула.

Склонность и лояльность

Много лет назад я был на просмотре прекрасного провокационного фильма режиссера Миранды Джули „Я, ты и все, кого мы знаем“ 2005 года. После просмотра Ричард Нойперт (преподаватель критической науки в школе Грейди Университета Джорджии) прочитал лекцию о создании эмпатии/симпатии персонажа с помощью стратегий сюжета и стиля фильма.

Нойперт задал вопрос: как фильм (или сериал) вызывает у нас чувства к персонажу – и почему? Он сказал, что это происходит немедленно или постепенно, но