Как же он не вовремя потерял сознание - я так и не узнала, кто тот негодяй, который осмелится торговаться с Артуром! И ведь хорошо знает, что тот сделает все, чтобы спасти единственного сына тети?

Теперь как в старых приключенческих книгах, придется разодрать нижние юбки на бинты и перетянуть ему вывих. Мне уже давно перестала нравиться подвальная прохлада, но что оставалось делать, как не обрывать то малое, что позволяло мне не превратиться в сосульку. Со стоном я потянулась к юбке...

Голос кузена раздался одновременно с оглушительным треском ткани.

- Так настойчиво при мне еще дамы не оголялись, это что новый способ соблазна?

Шутник! Ага!

- Мистер Дрейк, мне нравится ваш настрой, а теперь постарайтесь его сохранить и, молча выдержать, пока я буду лечить вашу ногу!

- Вы, леди, просто оскорбляете зачатки джентльмена во мне. Я нем, как могила!

Шути и дальше, про себя вздохнула я.

Ну, да... Я просто забыла, что этот молодой человек ненамного старше меня, вот и балагурит, чтобы не раскваситься.

Скатав для удобства порванную лентами ткань в рулончики, принялась за его ногу.

Он несколько раз тихо застонал, но признаюсь, справились мы с ним великолепно. Закончив, я проверила плотность. Отлично, скоро с ногой все будет хорошо.

Сидеть на ледяном камне было очень неуютно, я уже просто тряслась от холода...

- Ненавижу холод!

С трудом обуздала свой язык, так и пытавшийся выложить малознакомому негодяю жалобу на то, что такую гадость как мороз, я никогда в жизни не знала и знать не хочу!

- А я его не чувствую... - признался он.

- Да, надо что-то с воспалившейся раной сделать... - мне ничего толкового в голову не приходило.

- Угу, а орешков не осталось? - мило спросил он.

- Осталось! - угрожающе сказала я. - Но не дам!

Я полезла в правый карман, чтобы проверить в нем количество ореховых запасов, но нашла только печеного журавлика с миндалем. Я уже и забыла, как спрятала его в карман во время праздничного завтрака...

- Так, уговор помним, милый родственник?

- Несомненно,- обиженно буркнул Гаррет, - родственница, где твое милосердие?

- По дороге в Лондон потеряла! - устало съязвила я. Хотелось пить, согреться и спать...

Да, что такое со мной творится последнюю неделю!? Повернувшись к тому месту, где лежала голова кузена, я угрожающе произнесла:

- Я злая родственница, а сейчас еще и измученная, так что, если не хочешь неприятностей, назови того кто это все сделал!

- И глупая... зачем возилась со мной, если калечить собираешься? - он неприятно рассмеялся.

- Я не собираюсь тебя калечить! Но еле сдерживаюсь, чтобы случайно не свернуть твою глупую голову. Кто он?!

- Что тебе это даст, леди страшная убийца? - отстранено вслушиваясь в мой гневный голос, спросил Дрейк.

- А что тебе мешает признаться? - в тон ему спросила я.

- Я не хочу, чтобы ты добралась до него первой! - на этот раз серьезно ответил кузен Артура.

Н-да... Я затихла, обдумывая. Дрейк не выдержал:

- Знаю, такое обычной леди не скажешь, но я же видел на что ты способна, вот и предпочитаю не сообщать... - смелое признание для джентльмена. Оценила.

- Мне непонятно одно, - я говорила уже спокойно, надо его не нервными угрозами, а логикой убеждать, - если ты ему отомстишь, то ответь - когда? При жизни уже без ног или после смерти в качестве привидения? - я так воодушевилась своими словами, что даже язвительно добавила, - а может здесь у тебя есть тайное оружие, которое ты используешь против врага в нужный момент?

Мой голос уже сочился чистым ядом. В раздражении я раздавила печеного журавлика в своей руке.

Он молчал. Думает. Ну-ну...

- Ладно, кузен, давай поговорим о другом... - я быстро сунула ему в ладонь раскрошенное по кусочкам печенье и пока он его смаковал, начала расспрос:

- Первое. Зачем лазали по моей комнате, что искали? Второе. К чему было все это представление в театре? Третье. Похищение. Зачем оно?

Мне безумно хотелось пить. От холода ноги совсем онемели и я поменяла позу, усевшись на замершие конечности, мне показалось что так вроде теплее. Замершие руки я спрятала в тонкие складки юбки, но это ничего не давало - от теплого дыхания на холоде шел пар.

Кузен упрямо молчал, но я терпеливо продолжала стачивать словами его уверенность, как морская вода камни.

- Еще у меня есть и другие вопросы, но пока я жду ответы на эти!

Холод пробирал меня все больше и больше...

Дрейк уже давно съел все печенье, но говорить начал не сразу и даже не тогда, когда я закончила, видимо испытывая мое итак никуда не годное терпение!

- На самом деле, я уже сотню раз пожалел, что начал это... - начал он и замолчал. Пауза становилась угрожающей, но я безмолвствовала, тщетно пытаясь сохранить остатки тепла, спрятав руки подмышками.

- Обыск делали по моему распоряжению... мне были нужны документы или письма, так или иначе компрометирующие тебя в глазах брата... Это была часть огромного плана по передаче его титула мне. Кроме этого... я нанимал убийц для устранения тебя и Артура...

Вот и имей таких родственничков - врагов не надо!

Меня устраняли? А... тогда в парке! Ну, это не новость. А когда Артура? Хотя уже неважно, пусть говорит...

- В театре... я хотел публично облить грязью невесту брата, поцеловав ее перед всеми... А в карете вас похитили, чтобы убрать с пути обоих... Но это был уже не мой план...

- Да, вам почти все удалось... - грустно сказала я, сжимаясь от холода еще сильнее. А что мне делать сейчас? Для меня положение куда хуже, чем в ночь нападения в пятницу, после премьеры "Севильского цирюльника".

- Я бы не дал им убить Артура...

- Да, мы с ним так и подумали... - съязвила я. Сволочь этот кузен... а я дура! Мне хотелось плакать... Сама себя сюда загнала! Спасительница угнетенных, нашлась! Спасти себя не может!

- А потом... он узнал, что у тебя сто тысяч фунтов состояния... это решало все его проблемы и даже мой титул ему становился не нужен.

- Ясно, - кротко сказала я, тяжело опустив больную голову на подтянутые к себе колени.

Было очень горько... Тяжелые думы свинцовым гнетом лежали на душе, вызывая отупение и нежелание двигаться.

- Знаю... я в твоих глазах мерзавец и подлец, но... сейчас я бы никогда не согласился на это!

- Спа-си-бо... - протянула я. Холод во мне сковал все, даже боль и обиду. Я по-кошачьи свернулась в клубок, пытаясь согреться.