считала единственной настоящей подругой и конфиденткой, союзницей и защитой от всеобщего безумия ее семейства. А оказывается, всего-навсего десятком роз Габриель подкупил и мисс Хейз, свидетельницу страшных избиений, которая вольно или невольно знала все. Неужели доверять больше некому?

— Так ведь он прав, — заявила мисс Хейз, когда Рене предъявила ей означенное доказательство. — Вам нужна твердая рука. Вы просто невозможны, когда не получается по-вашему. Вы не желали покидать Армант и, вместо того чтобы выслушать резоны вашего дяди касательно вашего отъезда домой, совершенно по-детски рассвирепели.

— Я не желала слушать его резоны.

— Что ж, пожалуй, я должна объяснить их вам, — сказала мисс Хейз.

— Ах, ну да, секретный агент Габриеля! А я-то все время думала, что вы моя гувернантка.

— Вы прекрасно знаете, я всегда думала только о ваших интересах, дорогая. Однако ваш дядя — мой работодатель. И в этом случае я рада, что он в конце концов одумался и отослал вас. Он не мог жениться на вас, потому что вы никогда бы не смогли завести детей.

— Да-да, так он говорил… по крайней мере, такова была одна из его отговорок. Но мне плевать на детей. Вообще-то я их боюсь. Мне больше по душе животные.

— Мадемуазель, — сурово произнесла мисс Хейз, — хоть раз в жизни спуститесь с неба на землю. Брак основан на детях.

— Не в моей семье.

Мисс Хейз закатила глаза, хотя опровергнуть это утверждение было трудно.

— Кроме того, — добавила она, — тут дело в вашем возрасте. В июле вам исполнится только пятнадцать. А в этой стране добропорядочные люди не выдают дочерей замуж в таком возрасте.

— Да-да, добропорядочные люди! — насмешливо воскликнула Рене. — Однако мой нежный возраст не помешал моему добропорядочному дяде спать со мной. Правда в том, что Габриель просто хотел избавиться от меня, как обычно избавляется от своих женщин. А теперь надумал выдать меня за какого-нибудь зануду, который по вкусу ему. Я не хочу! Более того, я решила так или иначе выйти замуж, когда мне будет пятнадцать, причем по своему выбору. Вообще-то я всерьез подумываю принять предложение князя Бадра. Он меня обожает. А для старика это будет уроком!

Мисс Хейз покачала головой, заметно огорченная бескомпромиссностью подопечной.

— Вы невозможны! — сказала она. — Надеюсь, вы все же перемените свои воззрения. Мы все старались дать вам совет, даже виконт, на свой лад. Он старался предостеречь вас, защитить от вас самой и от него самого. Он бил вас, таскал за волосы, унижал вас, заводя наложниц. Но все было тщетно. Вот ему и пришлось отослать вас, чтобы вы пришли в равновесие как благовоспитанная юная барышня.

— Но я не благовоспитанная. Это ясно. Я весьма дурновоспитанная. Все приложили к этому руку. Включая вас, мисс Хейз. А что до равновесия, то я бы сказала, для этого поздновато.

Мисс Хейз печально вздохнула.

— В данных обстоятельствах я сделала все, что могла. Сожалею, если не сумела до вас достучаться. Но вы не облегчили мне задачу, да и всем тоже. Вы барышня упрямая, импульсивная, вспыльчивая и никогда никого не слушаете. В конце концов всегда поступаете так, как вам заблагорассудится, наплевав на последствия. Однако что верно, то верно: я отнюдь не преуспела в исполнении своих обязанностей и потому неоднократно предлагала вашим родителям освободить меня от должности. А поскольку вы как будто бы мною недовольны, намереваюсь повторить свое ходатайство. Вы теперь взрослая барышня, уверенная в своем будущем, и, полагаю, более не нуждаетесь в услугах гувернантки.

— Вы хотите уволиться? — Нижняя губа у Рене задрожала, как всегда перед приступом слез. Несмотря на то, что она считала нелояльностью гувернантки, эта любимая няня — все, что вправду осталось от детства, и она не хотела потерять и ее, расстаться с последним человеком, который постоянно присутствовал в ее жизни. И словно маленький ребенок, Рене бросилась мисс Хейз на шею.

— Мисс Хейз, дорогая! — рыдала она. — Пожалуйста, простите. Вы не можете оставить меня, вы — все, что у меня есть!

Мисс Хейз обнимала ее, тихонько успокаивала:

— Ну-ну, видите, вы совсем не такая большая девочка, как вам кажется.

— В один прекрасный день Габриель вернется во Францию, — сквозь слезы сказала Рене. — И опять захочет меня. Знаете, что я ему скажу, мисс Хейз?

— Что вы ему скажете, дитя? — Мисс Хейз погладила ее по волосам.

— Я скажу: пошел ты в задницу со своим членом!

— Господи! — обомлела мисс Хейз. — Что вы такое говорите! — Но тем не менее не сумела сдержать легкий удивленный смешок.

— Так бы и убила его, мисс Хейз.

Мисс Хейз следовала всем инструкциям виконта. Доктор Ваке диагностировал у Рене анемию и рекомендовал заняться теннисом, поскольку этот спорт полезен для здоровья. Прописал горячие лимонные компрессы для успокоения нервов, так как счел девочку «возбудимой». Впрочем, компрессы слишком напоминали Рене аромат лимонных рощ на Ниле, и она использовала только один, а остальные выбросила в Сену. Дантист заявил, что зубы у нее такие же крепкие, прочные и ослепительно белые, как у волчонка.

У Ланвен, вопреки угодливым советам Габриелевой приказчицы, Рене оказалась не в состоянии добиться своего, хотя, разумеется, восставала против стародевических белых и серых нарядов, какие рекомендовал виконт и теперь отстаивала мисс Хейз.

— Если он вправду хочет, чтобы я сделала хорошую партию, — твердила Рене, — пусть прекратит одевать меня как школьную учительницу.

— Почему бы вам не прийти сюда с вашим папенькой, он поможет сделать выбор, — ворковала приказчица.

— Боюсь, это невозможно, — ответила Рене. — Видите ли, он бежал из Франции. Прячется в чужой стране и вернуться сюда не может.

— Правда? — изумилась приказчица. — А я-то думала, почему виконта так давно не видно. Господи, но почему же он бежал?

— Его обвинили в сексуальных отношениях с ребенком, — объявила Рене. — По французским законам это, знаете ли, преступление.

— Рене! Прошу вас! — вскричала мисс Хейз. — Ради бога, придержите язык! Простите ее, мадемуазель. Все, что она говорила, разумеется, неправда.

Но, глядя на приказчицу, Рене заметила, что та ей поверила; более того, она заподозрила, что и эта девушка тоже была любовницей Габриеля.

— Он соблазнил собственную дочь, когда ей было всего четырнадцать, — добавила Рене конфиденциальным тоном.

Приказчица пришла в полное замешательство:

— Но… но… я думала, вы — его дочь?

— Верно, — кивнула Рене. Наклонилась, прикрыла ладошкой ухо девушки и шепнула: — Член как у осла, да?

— О Боже мой!

2

На той же первой неделе по возвращении из Египта кузина Рене, Амели, дочь тети Изольды, позвонила в «Двадцать девятый» и пригласила Рене приехать в выходные на семейный