время души умерших появлялись на деревьях в виде безжизненных русалок, которые после этого уходили в подводное царство и их необходимо было провожать какими-нибудь особыми празднествами. В деревнях еще до сих пор сохранился обычай справлять так называемый семик в четверг перед Троицыным днем. Это всем известный обычай празднества, когда девушки вырубают березу, украшают ее лентами, затем поют песни и водят хороводы.

Из этого видно, что древнее русальное торжество в разных местах ознаменовывалось переряживанием и плясками; часто эти русалии соприкасались с большими праздниками; во время русалии происходили пляски, игрища и песни. Такие празднества в соединении с большими праздниками, чествуемыми православною церковью, многократно воспрещались как и царскими указами, так и запрещениями высших духовных лиц; но это редко приводилось в исполнение; сам народ стоял на стороне подобных торжеств со скоморохами.

Скоморохам давали всевозможные названия; так, они были известны под именем глумцов и смехотворцев, и плясунов, и глумотворцев.

Подобные разнообразные названия происходили от того, что скоморохи имели обыкновение рядиться в различные костюмы, что очень часто вызывало смех в зрителях; весьма понятно, что скоморохи придумывали такие костюмы, которые могли бы рассмешить толпу; наряженные скоморохи, конечно, давали и небольшие представления или сценки. Такие сценки и представления сопровождались плясками, пением, прибаутками, разными выходками и шутками далеко не скромного свойства, – словом, эти шуты, скоморохи и смехотворы приноравливались к нравам и обычаям того времени, а вкусы людей тогдашнего периода не отличались особым изяществом. Следовательно, чем грубее была толпа, окружавшая скомороха или глумца, тем последние отличались большим цинизмом в угоду свои слушателей. Наряженные скоморохи изображали бабу-ягу, чертей, чудовищ или водящих медведя, козу, журавля; эти люди разыгрывали разные сцены, которые импровизировали тут же.

Скоморохи наряжались большей частью или медведями, или козами; оба эти животных, которых почти постоянно водят вместе, служили представителями обилия и плодородия. Так, в честь святочного медведя поется следующая песня:

Медведь-пыхтун

По реке плывет.

Кому пыхнет на двор,

Тому пять во терем.

По этой песне появление медведя предвещает свадьбу. Русский святочный медведь напоминает масленичного или горохового медведя западных славян. Такого медведя обыкновенно изображал в Чехии какой-нибудь парень, которого окутывали гороховой соломой. Если такой наряженный медведь являлся куда-нибудь в дом, то был обязан непременно проплясать со всеми женщинами и девушками той семьи. Согласно народному преданию, появление в доме такого медведя способствует обилию и плодородию. В местностях близ Кракова на святках возят в тележке человека, обернутого в козий мех, его сопровождают еще двое, обвитые гороховой соломой. Человек, которого везут на тележке, называется гороховым медведем, который рычит перед каждым домом, и если первой услышит это рычание девушка, то она скоро выйдет замуж. В Новый год в Белоруссии какой-нибудь парень нарядится козой, украшает козлиную шкуру лентами и бубенчиками; затем он собирает около себя целую толпу народа и ходит вместе с нею под окна хат, а толпа поет:

Го-го-го, козынька,

Го-го-го, серая,

Го-го-го, белая,

Ой, расходися,

Развеселися,

По всему дому,

По веселому!

Ой, поклонися

Сему господарю,

И жене его,

И деткам его.

Где коза тупою,

Там жито купою,

Где коза рогом,

Там жито стогом,

Где коза ходит,

Там жито родить.

Кроме песен и пляски, парень, наряженный козою, давал еще и небольшие представления.

Некоторые импровизированные сценки напоминают шутов Западной Европы. Так, профессор Бессонов записал некоторые из этих импровизированных сцен у белорусов. Главными действующими лицами в этих сценках бывают следующие: во-первых, белорусский хлоп во всевозможных трагикомических обстоятельствах в его отношениях к пану; затем сам пан, который старается теснить хлопа, но в конце концов сам попадается в ловушку, расставленную ему хитрым хлопом; далее являлся жид, с которым хлоп расправляется по-свойски за его надувательства, за торгашество или за свои неоплатные долги; далее доктор и учитель, которых крестьянин также оставляет в дураках: затем жена хлопа, которая бывает или сама наказана за вероломство, или ворчит на мужа за его частые посещения корчмы; под конец представляется еврейский шабаш.

В XVII столетии на Руси был особенно популярен один фарс следующего содержания: на сцену выходит боярин в шапке из дубовой коры, а сам боярин был надменный, гордый, чванливый, с суровым лицом, со сдвинутыми бровями и с оттопыренной губой. К нему являлись челобитчики, несли разные посулы в лукошках – кучи щебня, песку, сверток из лопуха и т.п. Эти люди низко кланяются гордому боярину, просят правды и милости; но боярин выходит из себя, сердится, топает ногами и гонит челобитчиков прочь.

Челобитчики возмущаются таким обхождением боярина и говорят ему:

– Ой, боярин, ой, воевода! Любо было тебе над нами издеваться, веди же нас теперь сам на расправу над самим собой!

При этих словах обиженные челобитчики начинают бить боярина и угрожают ему, что его утопят.

Тут являются двое лохмотников, которые начинают прутьями бить ожиревшего боярина, и приговаривают:

– Добрые люди, посмотрите, как холопы из господ жир выколачивают.

Далее холопы нападают и на купца, отбирают у него деньги, отправляются в кабак и поют:

Ребятушки! Праздник, праздник!

У батюшки праздник, праздник!

На матушке-Волге – праздник!

Сходися, голытьба, на праздник!

Готовьтесь, бояре, на праздник!

Затем импровизированные комедианты заканчивали свое представление, и один из них обращался к толпе с следующими словами:

– Эх, вы, купцы богатые, бояре тароватые! Ставьте меды сладкие, варите брагу пьяную, отворяйте ворота растворчаты, принимайте гостей голых, босых, оборванных, голь кабацкую, неумытую (Михневич. Очерк истории музыки в России, 1879 год).

Конечно, представление подобных сцен или фарсов разжигало в народе ненависть к притеснявшим их боярам и было причиною разных смут, которыми полна наша история. В XI столетии скоморохи подняли восстание в Польше против христиан; у нас на Руси такие восстания поднимались благодаря влиянию волхвов и кудесников, которые до некоторой степени имели сходство с древними скоморохами.

О древних скоморохах г. Равинский говорит, что они дошли до нас в двух главных типах: мужик Ерема-накольник, или так называемый балаганный дед, который вылезает на балкон балагана и врет всякую небылицу и впопад и невпопад, а только всегда в рифму; он дерется и переругивается с другим скоморошьим ублюдком-шутом, выпачканным в муке и прозванным Замазкой, этот тип взят с итальянского шута Giau Farina, т.е. Иван-Мука.

Во главе русских шутов или дураков стоят два брата Фома и Ерема. Это родные