– Как настроение в деревне? – первым делом поинтересовалась Саша, на весь день выпавшая из общественной жизни.

– Пока более или менее, – мрачно констатировал Ваня, к всеобщему удивлению поглядывающий на стол без обычного энтузиазма. – Большинство считает, что мы поймали «чупакабру» и больше ничего происходить не будет. Андрей, конечно, вносит сумятицу, но мне удалось уговорить его пока молчать.

– Толку от засады никакой, – кивнул Дементьев, в отличие от Вани с удовольствием уплетавший вареный картофель, щедро политый жиром и шкварками. – Оно их обходит, еще и издевается. Не просто же так окно выбило, а нападать не стало.

– Да и зачем ему выбивать окно? – подхватила Нина, похрустывая соленым огурцом, целую горку которых Матвей Гаврилович принес в небольшой деревянной кадке.

На этот раз доктор не стал издеваться над вегетарианкой Ниночкой и отложил ей картошки до того, как полил ее жиром. Глядя на шкварки, исчезающие в глотках мужчин, Нина брезгливо скривилась и постаралась сесть от них подальше. Даже Саша предпочитала сбрасывать их с картошки, хотя не могла не признать, что с растопленным жиром она гораздо вкуснее, чем всухомятку.

– Ладно, местные могут верить во что угодно, нам так даже спокойнее, – подвел итог Дементьев. – А мы давайте все же подумаем, что это может быть на самом деле. Чупакабру исключили, оборотня тоже.

– Я бы оборотня пока не исключала до конца, – осторожно возразила Нина. Каждый раз, когда речь заходила о деле, она напрягалась, ведь ей было известно больше, чем всем остальным. Она скрыла от них информацию, и теперь чувствовала себя не в своей тарелке. – То, что убитый волк – не он, еще не значит, что его не существует вовсе. Волк мог забрести в деревню случайно.

– Нина, оборотней не существует вовсе не потому, что убитый волк не он, а потому что это невозможно физиологически, – напомнила Саша. – И это нам сказал дипломированный зоолог, мечтающий открыть новый вид. Если кто-то и мог бы допустить существование оборотней, то именно такой человек.

– Я весь день провозился с камерами и фотографиями, но ничего полезного в них не нарыл, – добавил Ваня. – Существо невидимо, ставлю свою машину на это. Невидимый оборотень – это, уж простите, явный перебор.

– А если на секунду вернуться к той сказке, которую в первый день нам рассказывал Илья Пантелеевич, – внезапно предложила Саша. Поймав на себе заинтересованные взгляды, она продолжила: – Сказка – ложь, как известно, но в ней намек. Что, если ваш отец, – она повернулась к старосте, – услышал основу для нее не где-то во время своих путешествий, а здесь, дома.

– Хочешь сказать, что здесь реально жила колдунья? – удивился Ваня.

– А почему бы и нет? Места глухие, далекие от цивилизации. Где еще жить колдуньям?

Саша сказала это с легкой улыбкой, так что никто не понял, всерьез она или шутит.

– Что ж, эту версию все же придется признать, – задумчиво протянул Дементьев. – Она ведь укладывается в слова Нева о чем-то магическом? И укладывается во многие наши находки. Да, я тоже считаю, что наш волк забрел этой ночью в деревню случайно, в первый раз. Не за ним мы охотились. Но где бы только подробности раздобыть об этой ведьме? У вас из семьи никого не осталось, кто мог бы помнить больше? – Он тоже повернулся к старосте.

Илья Пантелеевич отрицательно качнул головой.

– Я самый младший был. Остальные умерли давно. Сестра, Валя, где-то есть, но мы лет двадцать уже не виделись. Даже не знаю, жива ли еще и где сейчас живет.

– А может быть, у Аксиньи спросить? – Доктор вопросительно посмотрел на старого друга. – Ей ведь девяносто восемь, она могла не только сказку знать, а вообще застать колдунью, если только та существовала.

Нина вцепилась пальцами в колени так, что побелели костяшки. Ну вот, вот, они идут по ее следам, сейчас и раскроют. А вдруг старуха вспомнит, что она с ней уже разговаривала? Да даже если не вспомнит, то расскажет им все то, что говорила ей!

Илья Пантелеевич на некоторое время задумался, а потом кивнул.

– Можно. Она немного младше моего отца, но если он не придумал эту сказку, то она тоже может что-то знать.

– Давайте я схожу, – стараясь, чтобы голос не дрожал, предложила Нина.

Дементьев задумался, явно удивленный ее инициативой.

– Я же журналист, – улыбнулась она, хотя почти физически чувствовала, как дрожат губы. – Умею интервью проводить.

Владимир Петрович почему-то нахмурился, но затем согласно кивнул.

– Хорошо.

– Еще можно опросить кого-то, кто увлекается местным фольклором, – придумал Ваня. – Нев у нас раньше частенько этим занимался, всегда интересные вещи находил. Наверняка в округе кто-то такой отыщется.

– Скажу Дворжаку, – кивнул Дементьев, – если они там с этим призраком закончили, пусть выдвигается сюда. Нев и в колдовстве разбирается, может, еще чего интересного подскажет. А то я, например, не очень понимаю, ни как эта ведьма могла воскреснуть, ни почему именно сейчас, ни зачем ей кровь.

– Кровь как раз-таки я могу предположить, – задумчиво протянула Саша. – Во многих культурах кровь – источник жизни и молодости. Вспомним хотя бы графиню Батори.

Ваня демонстративно вздрогнул, но проснувшегося аппетита не потерял. Хрустнул крепким огурчиком, заел мягкой горячей картофелиной и с набитым ртом произнес:

– Тьфу на тебя, Айболит. Вспомнила тоже.

– А что за графиня? – поинтересовался Илья Пантелеевич. – Тоже сказка?

– Да нет, история вполне реальная.

– А можно я расскажу? – попросила Нина, чтобы предыдущая ее инициатива уже не выглядела такой необычной.

Дементьев великодушно махнул рукой.

– Элизабет Батори – это венгерская графиня, – как прилежная ученица начала Нина. – Жила на рубеже шестнадцатого и семнадцатого веков. Она пытала и убивала молодых девушек и женщин, выпускала у них кровь и делала кровавые ванны якобы для того, чтобы сохранить молодость. По некоторым данным убила шесть сотен людей.

– Ох ты ж, господи, – Илья Пантелеевич, до этого никак не выказывавший своей религиозности, торопливо перекрестился.

– Только вот наша ведьма убивает не молодых девушек, а собак, кроликов, птиц и пожилых людей, – напомнил Дементьев. – И кровь пьет, а не купается в ней.

– Сашка тут толкала версии с вампирами, – сказал Ваня. – Дескать, они как раз и на фотографиях не видны, и кровь пьют.

– Но тогда разве на телах людей не должно было остаться следов укуса, а не царапин? – возразил Дементьев. – Вампиры же вроде так кровь высасывают. Вот как у животных. – Он с сомнением посмотрел на товарищей.

– Да и у животных разное количество ранок на шее, – неуверенно добавил Ваня. – То одна, то две, то три. Не растут же зубы у этого вампира постоянно.

– Вообще, насчет того, что она кровь пьет, мы просто предположили, – добавила Саша. – Она ее забирает, а уж что с ней дальше делает, мы не знаем. Может, и купается. Может быть, у нее и для выбора жертв есть свои критерии отбора, просто мы их пока не знаем. Под гипнозом Андрей описывал ее сначала как старуху, которая затем, понюхав, а не выпив, крови собаки, значительно помолодела. Я, кстати, думаю, что убийство собаки могло быть своего рода ритуалом пробуждения. Колдунье была нужна кровь, вот она и заставила Андрея убить собаку, чтобы окропить себя ею. Первым умер старый дед Антон, затем тоже не совсем юная Нюша, теперь она, без сомнения, принялась за Михаила, который на год моложе Нюши. Может быть, ей нужна кровь каждый раз моложе, чтобы молодеть самой?