В те жаркие летние выходные весть об этом распространялась от города к городу и из газет в кабинеты комиссаров как пожар, разрастаясь по дороге. Говорили, что генерал Пуль высадился с десятью тысячами человек – нет, двадцатью; нет, пятьюдесятью; нет, сто тысяч солдат союзников высадились, чтобы присоединиться к Чехословацкому корпусу на Волге. В то же самое время семь японских дивизий шли по Сибири; вместе с вооруженными силами союзников они разобьют немногие верные большевикам дивизии Красной армии и задушат большевизм в колыбели.

Некоторые из менее хладнокровных комиссаров начали паниковать, и делались шаги к подготовке большевистских архивов к уничтожению. Лев Карахан из министерства иностранных дел сказал Локарту, что правительство уйдет в подполье и будет сражаться, если это потребуется. А пока они обратились к своему новому другу за помощью. На встрече в посольстве Германии новый посол Карл Гельферих отверг настоятельную просьбу большевиков заключить русско-германский военный союз, чтобы противостоять наступлению англичан. Вместо этого он тайно связался с Берлином и предложил, чтобы Германия сейчас действовала так, чтобы уничтожить большевизм. Его предложение шло вразрез с официальной политикой Германии, но было благосклонно принято многими членами правительства. Но осуществить его было невозможно. Германия шаталась после провала весеннего наступления на Западном фронте и с трудом отражала там вражеские атаки. Хаос и война на ее восточных границах были немыслимы. Так что, не желая разделить судьбу своего предшественника или быть захваченным в Москве вторгшимися союзниками, Гельферих уехал в Берлин, едва ли проведя в Москве неделю[289].

Вожди большевиков испытали настоящий страх и стали наносить более жестокие, чем когда-либо, удары по всему, что воспринимали как угрозу. Через несколько дней после высадки войск в Архангельске в Москве и Петрограде начались аресты граждан Великобритании. За одну ночь Локарт и его люди стали врагами государства.

После своего возвращения в Москву из Йенделя Мура стала жить с Локартом, удерживаемая рядом с ним силой обстоятельств в такой же степени, в какой и нежеланием расставаться с ним.

Позже будут утверждать, что в Москве ее удерживали другие узы. Время ее шпионской работы на Украине закончилось, но у ЧК была для нее более срочная работа[290]. Владея сердцем британского агента, она становилась идеальной шпионкой; жизнь с ним под одной крышей давала ей превосходные возможности. Считается – хотя это и не доказано, – что она передавала в ЧК информацию, полученную в миссии Локарта.

Если Мура и была виновна, мотивы ею двигали серьезные и сложные и проистекали из желания выжить. Ее любовь к Локарту была глубокой; она и возбуждала, и смущала ее. Но для Муры инстинкт самосохранения был все же сильнее, и она училась делать ставки на хитрость и осторожность.

Выживание было мощным императивом, и женщине из аристократического круга, живущей среди красных в 1918 г., было трудно справиться с этой задачей. Люди ее круга – дворяне, представители буржуазии, богатые предприниматели, собственники и помещики были чудовищем, которое большевики были полны решимости уничтожить. Причем сделать это буквально. Тех, у кого не было желания, или ума, или средств, чтобы бежать из России, лишали собственности, и они становились врагами на своей собственной родине. Кампания против них поднималась медленно, но усилилась, когда весна 1918 г. сменилась летом. Декларация прав трудящегося и эксплуатируемого народа была написана Лениным после революции и принята Третьим съездом Советов в январе 1918 г. Она дала новому государству название – Российская Советская Республика – и стала ее первой функциональной конституцией[291]. Она создала Красную армию и советский чиновничий аппарат, отказалась признать суверенный долг России и уничтожила частные собственность и капитал, сделав все земли, промышленность и банки России государственной собственностью. Большая часть сельскохозяйственных земель и городских зданий были захвачены государством еще до конца января согласно более раннему декрету, но частные дома и личные ценности в основном еще не трогали, за исключением случаев грабежа и незаконного вселения в здания. Но весной 1918 г. все начало меняться.

Представители класса, к которому принадлежала Мура, стали официально называться «бывшими людьми». Они потеряли свою власть и земли, и теперь настало время лишить их всего, что у них осталось. К середине лета все больше и больше этих людей становились бездомными или жили, набившись по многу человек в комнате; их привлекали к принудительному труду, и теперь даже поговаривали о том, чтобы помещать людей, доставляющих больше всего проблем, таких как священники и помещики, в концентрационные лагеря[292].

Владельцев сейфовых ячеек заставляли расстаться с их содержимым. Более дальновидные из богатых людей уже заранее спрятали свои ценности, замуровав их в стенах своих домов или закопав их в своих садах[293]. Живя в Петрограде, Мура сильно нуждалась в деньгах, чтобы платить астрономические цены за продукты питания, топливо и одежду для себя и своей престарелой хворающей матери. Весной она раздобыла наличные деньги, продав через своего работодателя Хью Лича акции, и заняла десять тысяч рублей у Дениса Гарстина, чтобы продержаться. Локарт был потрясен, когда узнал об этом. «Не сердись, Малыш, что я не попросила у тебя, – написала она ему, – потому что не хочу, чтобы между нами стояли любые денежные вопросы, разве ты не понимаешь?»[294] Но на полях своих писем она писала просьбы прислать муку и сахар; здоровье матери было ее постоянной заботой[295]. Мария Закревская знала о дружбе своей дочери с Локартом и считала его довольно молодым. «Какое умное лицо – но он выглядит на 18 лет!» – сказала она, когда Мура показала ей его фотографию. Когда Мура уехала в Йендель, полная дурных предчувствий, она договорилась, что в случае необходимости ее мать пошлет Локарту телеграмму, чтобы он помог ей деньгами[296]. (Тот факт, что она посчитала необходимым принять такую меру предосторожности, можно рассматривать как доказательство того, что она ожидала чего-то более опасного, чем поездка с целью увидеться с мужем, – побочной поездки в Киев, быть может.)