Эти удивительно точные слова написаны в 1943 году Джоном Моррисом, бывшим лектором Токийского университета, который жил в Японии с 1938 по 1942 год. Они в значительной степени оказались предзнаменованием исторических событий следующего десятилетия.

Пятнадцатого августа 1945 года император обратился к японскому народу. Впервые в истории император напрямую говорил со своими подданными, но открытость обращения затемнялась придворной манерой речи. Слово «сдаться» не упоминалось ни разу. Вместо этого японцам сообщалось, что военная ситуация «развивалась не обязательно в пользу Японии» и что пришло время «проложить дорогу к великому миру для будущих поколений, вынеся невыносимое и пережив непереносимые страдания». Попытки предотвратить обращение императора не удались. После этого около 500 офицеров покончили жизнь самоубийством. Большинство гражданских испытали шок, потом облегчение, а затем страх. Япония как страна еще никогда в своей истории не испытывала поражения и, тем более, оккупации. Будет ли оккупационная армия грабить и чинить насилие над несчастными и голодными мирными жителями?

Пока нация в замешательстве ожидала прибытия завоевателей, настало время назвать предварительные оценки поражения. Война обошлась Японйи в 1 855 000 погибших и 678 000 раненых и пропавших без вести. Утрата Тайваня, Сахалина, Окинавы и ряда тихоокеанских островов почти наполовину сократила национальную территорию, а коллапс империи означал возвращение японцев, то есть еще 6 000 000 ртов, которых предстояло кормить в то самое время, когда сократились импортные поставки риса и соевых бобов. Восемьдесят процентов флота было потоплено. Треть всего промышленного машиностроения была уничтожена бомбежками, как и четверть всех зданий. Из крупных городов только Киото, Нара и Камакура избежали опустошения. Когда в конце августа 1945 года в Японии появились оккупационные силы, они были ошеломлены масштабом разрушений и не имели желания их увеличивать. Целью прибывших была не месть, а реформа.

ПОСЛЕДНИЙ СЕГУН

В теории оккупация Японии должна была осуществляться силами всех победивших стран, на практике этим занимались почти исключительно одни американцы. В Вашингтоне существовала Дальневосточная комиссия, но она находилась слишком далеко от места действия, чтобы выполнять какие-то функции, кроме неопределенного контроля. В Токио работал Союзный совет по Японии, но вскоре его — после отказа русским в праве оккупировать половину Хоккайдо — парализовал антагонизм между американцами и СССР.

В Японии присутствовали контингенты Великобритании и Австралии, среди которых было много людей со знанием японского языка, но они представляли собой чисто символические силы на фоне американцев, занявших подавляющую часть 2800 военных баз. Реальная власть сконцентрировалась в руках одного человека — генерала Дугласа Макартура, назначенного Верховным главнокомандующим союзных держав. Тщеславный и мечтательный, он имел сильное, хотя и романтичное чувство исторического момента и с энтузиазмом воспринял выпавший ему шанс объединить роли героя-крестоносца и последнего из сегунов. Собственная позиция поставила его перед парадоксом: он мог сделать Японию демократичной только с помощью приказа. Японцы были побеждены, но если бы они не захотели сотрудничать, это бы помешало достижению главной цели. Цензура была запрещена, однако Верховный главнокомандующий ретиво возбранял все, что могло поощрять милитаризм, — от кен-до до кабуки.

Надменный, театральный стиль поведения Макарту-ра позволил ему, подобно императору, обращаться напрямую к японскому народу и помог справиться с нехваткой говорящих по-японски людей. Тем не менее в основном он опирался на существовавший государственный аппарат. Он намеревался снизить численность военных (167 035 человек) и политической элиты (34 892 человека). Макартур считал, что такое количество людей не нужно ни ему самому, ни Японии, но под «чистку» попали только 1809 чиновников и 1898 бизнесменов. Чтобы оккупация проходила гладко (за исключением итога в виде «великого изменения»), требовалась поддержка армии японских клерков, полицейских и почтальонов. Для предотвращения массовой безработицы и голода надо было использовать энергию бизнесменов, фермеров и владельцев магазинов. Все спускаемые сверху директивы проходили через иерархию японских бюрократов, которые могли преднамеренно неправильно понять или не так перевести полученные инструкции, — могли и делали. Американская оккупация не могла не оказаться переиначенной на японский лад. И в то время как офицеры и политики свою власть утеряли, власть бюрократов возросла.

К счастью, японцы охотно сотрудничали. Как цинично выразился один комментатор, оккупация представляла собой идеальные отношения: самый самоуверенный мировой учитель пришел в земли самого рьяного студента в мире. Определенно, японцы не утратили ни энергии, ни духа предпринимательства. Менее чем через месяц после подписания акта о капитуляции вышла иллюстрирующая оба этих качества книга «Карманный английский разговорник», которая стала в Японии первым послевоенным бестселлером.

ДЕМИЛИТАРИЗАЦИЯ

Японцы подняли оружие по призыву императора, по просьбе венценосца они его и сложили. К ноябрю 1945 года вооруженные силы в основном были демобилизованы. (Большинство японских отрядов в Корее и Маньчжурии было окружено русскими, многие были обращены в новую «веру», взяты в плен или бесследно исчезли.) К январю 1946 года машина цензуры и репрессий военного времени остановилась. Для суда над двадцатью пятью высокопоставленными офицерами и должностными лицами, обвиненными в преступлениях против человечества, был создан Международный военный трибунал по Дальнему Востоку. Семерых, в том числе бывшего премьер-министра Тодзе (Тодзио), приговорили к повешению, остальных — к тюремному заключению (позже сроки для большинства осужденных сократили). Судебные слушания воспринимались японцами в основном как «правосудие победителей», другие же считали это ценой поражения, никакого же подходящего для такого случая международного законодательства не было. Единственным специалистом в области международного права среди одиннадцати судей, представлявших союзные нации, был индиец Рад-хабинод Пал, и он признал всех подсудимых невиновными. Акты обвинения были зачитаны в 1946 году в день рождения императора, а казни проведены в 1948 году — в день рождения его сына.

Западные эксперты быстро убедили Макартура, что любая попытка сделать из императора военного преступника почти наверняка приведет к массовому неповиновению, вынудит оккупационные силы тратить усилия на поддержание порядка и разрушит всякую надежду на быстрые и конструктивные реформы. Макартур, припугнув правительство США угрозой оплачивать содержание «минимум одного миллиона солдат... в течение неопределенного количества лет», стал настаивать на том, что одобрение реформ императором будет служить наилучшей гарантией их успешности, и увещевал свое далекое начальство: мол, император на самом деле имеет «более глубокое понимание демократии, чем почти всякий другой японец».

В канун 1946 года был выпущен императорский указ, осуждавший «ложную идею о божественности императора и о превосходстве японского народа над другими расами и его призвании повелевать миром...» Вместо этого указ призывал народ «создать новую Японию, мирную, а официальных лиц и обычных граждан — содействовать обогащению культуры и улучшению стандартов жизни». Тем не менее указ не отрицал происхождение императора от богини солнца и не лишал его права исполнять синтоистские церемонии.