Первые годы после войны ознаменовались дефицитом, повышением цен и процветающим черным рынком. Многие японцы жили в прямом смысле в руинах. В 1946 году промышленное производство составляло менее трети от уровня десятилетней давности. Для борьбы с голодом требовалась продовольственная помощь Америки и Австралии, а продовольственные карточки не отменили даже после оккупации. Но, хотя война многое уничтожила, она имела и позитивную сторону. Служба в армии познакомила миллионы крестьян с чудесами вроде грузовиков, радио и телефона. Производившиеся для военных камеры и мотоциклы могли быть приспособлены для гражданского рынка. Там, где фабрики и транспортная система оказались разрушены бомбежками, их замещали новые технологии. На протяжении всей своей истории Япония демонстрировала замечательное упорство перед лицом катастроф, будь то пожар, землетрясение или тайфун.

Теперь, вместо восстановления деревни, предстояло восстановить нацию.

ЗЕМЕЛЬНАЯ РЕФОРМА

Американские установки в отношении японской экономики фундаментально зависели от политических устремлений США. Частично ради уничтожения «феодального угнетения», частично для создания заинтересованного в новом порядке (и враждебного коммунизму) класса, особая роль отводилась земельной реформе. Половину всей рабочей силы Японии составляли крестьяне, и почти половина национальных земель обрабатывалась арендаторами-ис-полыциками, которые выплачивали «благодарственную» ренту. Отныне же декрет предписывал, что никто не может владеть землей более одного гектара, за исключением случая, когда человек обрабатывает землю лично (тогда разрешаемая площадь увеличивалась до трех гектаров). На малонаселенном Хоккайдо нормы были больше.

Вся избыточная земля выкупалась правительством по ценам 1939 года, а затем продавалась фермерам, но уже с учетом значительно раздутой инфляцией валюты. Проигравшие рассматривали такой обмен активами как фактическую конфискацию под прикрытием закона. Один из землевладельцев сказал, что на полученную за все его земли компенсацию можно купить разве что билет на поезд. Почти пять миллионов акров пахотных земель были заново перераспределены между практически тем же самым числом арендаторов. Арендные платежи резко упали, «благодарственные» платежи перестали существовать, и в итоге только 10% всей земли продолжали обрабатывать наемным путем. Негативная сторона земельной реформы заключалась в заморозке моделей фермерства на мелких и разрозненных пашнях, что вело к трудовым потерям и затрудняло механизацию. И хотя реформа стимулировала повышать урожайность, поскольку вся прибыль стала принадлежать фермерам, но средств для этого давала мало.

ОБРАЗОВАНИЕ

Реформа образования тоже считалась жизненно необходимым шагом для укрепления молодой демократии. Ярые националисты были уволены с преподавательских должностей (в общей сложности — 100 000 человек). Сторонники левых заняли места в учительских профсоюзах и с тех пор их не покидали; книги же переписали так, чтобы исключить националистическую пропаганду. Учебное расписание пересмотрели в пользу научных дисциплин, снизив часы занятий «моральным образованием». Снова было введено изучение английского языка. Отменялась старая элитарность высших учебных заведений, вместо нее вводилась американская структура: шесть лет начальной школы, затем по три года в младшей высшей и в старшей высшей школах, а потом еще четыре года в университете. Доступность образования увеличилась благодаря продлению периода образования с шести лет до девяти и основанию новых университетов, по крайней мере по одному на префектуру.

Изменить структуру образования было просто, в отличие от стиля обучения. Доминирующей моделью педагогики оставалась механическая зубрежка. А в результате реформы не только будущая элита, но и население в целом столкнулось с конкурентным давлением при сдаче письменных экзаменов.

Уже в марте 1947 года Макартур заявил: Япония настолько позитивно приняла реформу, что вскоре можно прогнозировать окончание оккупации. Приход коммунистов к власти в Китае способствовал переоценке позиции Японии, которая все меньше и меньше выглядела как побежденный враг, требующий подозрительного отношения, и все больше и больше — как подающая надежды демократия и будущий ценный союзник. Заботы американцев о «сдерживании коммунизма» помогали восприятию страны как стратегически важной базы, «непотопляемого авианосца».

Верховный главнокомандующий все более удовлетворялся функциями всеобщего надзора и оставлял политику в руках японцев. Поощрялось восстановление промышленности, запрет на дзайбацу отменили. В 1948 году закон ограничил право на забастовки, а в 1950 году — когда коммунистические силы вторглись в Южную Корею — в ходе «красной чистки» около 12 000 предполагаемых коммунистов убрали из японских профсоюзов. По инициативе Макартура был создан резерв национальной полиции из 75 000 человек. В 1951 году премьер-министр Йо-сида проинформировал национальный парламент о том, что «крупномасштабные вооружения — то, что побежденная Япония не может себе позволить».

СОТВОРЕНИЕ ФРАНКЕНШТЕЙНА?

Оборачиваясь назад из 1990-х годов, многие американские комментаторы оценивают оккупацию как процесс, посредством которого США сотворили Франкенштейна, чья судьба — соперничать, а затем и уничтожить экономику собственного создателя. Составитель трудового кодекса Японии Теодор Коэн в своей книге «Переделывая Японию» отказывается от тяготеющего к паранойе анализа в пользу теории беспорядка.

...Экономическая демократизация, особенно либерализация крестьянства и свобода профсоюзов вести переговоры от имени трудового коллектива, созданные впервые в японской истории, и обширный внутренний рынок массового потребления. Таковы были главные движущие силы японского экономического развития и всего того, что за ним последовало. Американские лидеры... были поглощены предотвращением возрождения японского милитаризма и построением демократической защиты от него. Японцы тоже не заглядывали так далеко вперед. Они были счастливы освободиться от бывших угнетателей и вести мирную «культурную Японию» к процветанию... И американцы, и японцы обрели то, что хотели. «Экономическое чудо» они получили как дополнение.

Коэн мог бы добавить, что разоруженная Япония была по определению страной, свободной от бремени военных расходов. Приняв на себя затраты на оборону Японии (хотя и не без некоторой помощи со стороны японских налогоплательщиков), США высвободили почти 5% ВНП Японии для эффективного инвестирования в производство. Кроме того, технические исследования и разработки для удовлетворения потребностей гражданского рынка могли осуществляться совершенно свободно, в отличие от исследований в военной сфере. Еще одним невольным последствием оккупации оказался целый ряд средств управления, предназначенных для контроля за восстановлением промышленности при помощи лицензирования, выкупа технологий, контроля обращения иностранной валюты и т. д. После 1949 года эти бюрократические меры передали министерству иностранной торговли и промышленности (ранее оно называлось министерством коммерции, а еще раньше — министерством военного имущества).