Глаза офицера остекленели. Окропив землю кровью, вылетевшей из пробитой черепной коробки, он упал навзничь, продолжая сжимать автомат в оцепеневших руках.

Хьюстон опустил пистолет.

Его уже ничто не связывало с прошлой жизнью. Сержант Хэнс Хьюстон, верный своему народу и начальству, пал в бою смертью пусть не храбрых, но достойных. Его больше нет и не вернуть, никогда.

Новый Хэнс Хьюстон – полная его противоположность. Он стал палачом, врагом собственного народа, он предал людей и Федерацию. Пусть он действует по приказу, но от этого только легче. Ему уже не хочется покидать Гайган. Есть лишь желание убивать. Казнить офицеров, генералов – всех, кто стоит у руля в этой войне. Его злоба, его ненависть кипела и плескалась через край, она впитывалась в эту планету, вызывая приступы беспокойства и агрессии у местного зверья и заставляя светиться зеленый океан еще ярче.

Сохранив на себе лицо убитого солдата, Хэнс надел на себя его куртку, которая оказалась слегка маловатой. Но это было несущественно. Вряд ли кто будет смотреть на размер одежды, когда на ней присутствуют знаки отличия. Подобрав винтовку, он двинулся дальше.

Только сейчас Хьюстон подумал, что на месте убитого офицера так же прятался бы от смерти, скрывался бы в руинах, пытался бы выжить. Он не раз оказывался в подобных ситуациях и понимал в такие моменты, что собственная жизнь дороже. Дороже чем жизни других.

На этой войне, где стрельба «по своим» – явление вполне рядовое, не существует солдатского братства, нет доблести и нет благородства. Здесь все готовы самоотверженно выполнять приказы начальства, но пока не польется чья-то кровь. На поле боя же – каждый сам за себя.

Напрасно Хьюстон взывал к собственной совести, пытаясь вызвать ее угрызения или хотя бы жалость к убитому солдату. Совесть молчала. Она умерла, погибла вместе с прежним Хэнсом Хьюстоном.

Через пару кварталов огня, дыма и непрерывного кровопролития он нашел то, что искал. Армейский джип, с установленным на крыше пулеметом, ютился в тени опасно покосившегося строения. Молоденький капитан сидел на переднем сидении с ноутбуком и, по всей видимости, корректировал положение целей для предстоящей орбитальной бомбардировки. Одним выстрелом в колено Хьюстон оборвал его военную карьеру и готовящийся артобстрел.

Машина долго не хотела заводиться, пришлось даже пересесть за пулемет и полоснуть очередью по рвущейся к джипу подмоге, среагировавшей на крики капитана. Наконец, мотор ожил. Развернувшись практически на месте, Хэнс направил автомобиль к тому месту, где оставил инженера.

Зачистка города в одночасье превратилась в полномасштабную битву. Рвались снаряды, земля дрожала, ревели орудия. Подкрепление прибывало с обеих воюющих сторон в почти равной степени. Хьюстон вел машину закоулками, пытаясь не нарваться на какой-нибудь отряд или очаг сражения.

На мгновение Хэнсу показалось, что он заблудился, но, попетляв какое-то время по узким, полузаваленным улочкам, он выскочил на площадь, где четвертью часа ранее люди пытались держать оборону, и врезался в отряд эхирских солдат.

Представители Сообщества разлетелись по сторонам словно кегли, кто-то перелетел через крышу, кто-то попал под колеса. Лобовое стекло разлетелось от удара чьей-то головы. Разгребая окровавленные тела, машина прорвалась к противоположной стороне проезжей части и, визжа шинами, протиснулась в узкий проулочек между домами.

Чтобы не «пугать» Шона, Хьюстон сменил облик, вернув себе прежнее лицо, правда, получилось это с трудом.

Пустырь с канавой, где притворялся мертвым Экерман, был изъеден воронками от недавнего обстрела и завален дымящимися обломками военной техники. Влетев в воронку и ударив джип обо что-то железное и тяжелое, Хьюстон едва не выпал из водительского кресла. Вдавив педаль тормоза в пол, он остановил машину.

Канава была наполовину засыпана, кроме этого из нее торчал развороченный корпус десантного транспорта. Хэнс спрыгнул внутрь ямы.

– Экерман! Черт дери!

Тело инженера лежало неподвижно, и было засыпано приличной кучей колотого кирпича и щебня. Наружу выглядывали лишь ноги несчастного.

Хьюстона охватило отчаяние. Сдирая руки, он стал разгребать завал. Неужели Экерман мертв, и все усилия напрасны?

Вдруг Шон вцепился в рукав офицерской куртки.

– Хэнс. Ты долго, Хэнс, я думал…

Инженер зашелся кашлем. Повязка на его торсе пропиталась кровью. Он долго пытался освободить рот от грязи. Хьюстон помог ему выбраться.

– Черт, моя нога, – причитал Шон, пока Хэнс пытался поднять его.

– Все нормально, жить будешь. Я достал машину.

Дотащив Экермана до джипа, Хьюстон бросил его на заднее сиденье.

– Кто тут у тебя? – спросил Шон, пытаясь нормально сесть.

После минутной возни из машины выпало мертвое тело эхирского солдата.

Хэнс вспомнил о произошедшем. Казалось не прошло и минуты, с тех пор как он хладнокровно убил офицера, угнал машину, подстрелив капитана, а вместе с ним и десяток солдат. Потом переехал отряд бледнокожих. Скольких он убил, а скольких покалечил, трудно сосчитать. Все это ради спасения одного человека. Человека, который уже не способен был воевать и приносить какую-то пользу армии.

Нет, совесть Хьюстона не мучила. Просто этих жертв, этих убийств можно было избежать. Он зверел. Его злоба застилала глаза, затмевала разум. Он чувствовал, как меняется, причем, меняется в худшую сторону. Надо остановиться. Прекратить все это. Забыть о мести. Выбраться с планеты. При его-то способностях это будет достаточно просто провернуть.

Вдруг пулеметная очередь прошла в метре от Хьюстона, поднимая в воздух едва осевшую пыль. Оторопев от неожиданности, Хэнс упал на землю и закрыл голову руками. Послышался рев корабельных двигателей.

Эхирский челнок пролетел над машиной и, заложив крутой вираж, стал разворачиваться для следующей атаки.

– Хэнс! Надо валить, Хэнс! – голос инженера привел Хьюстона в чувство.

Хьюстон запрыгнул в водительское сиденье. Машина рванула с места, выбрасывая гравий из-под колес. Грохот выстрелов из орудия, закрепленного на крыше джипа, ударил по барабанным перепонкам – инженер встал за пулемет и непрерывно давил на гашетку.

Машина понеслась вперед. Хэнс бешено крутил «баранку», объезжая многочисленные препятствия. Инженера вместе с пулеметом мотало во все стороны. При таких условиях Экерман не мог нормально прицелиться. Эхирский челнок не отставал. Машину подбрасывало на ухабах, и Хэнс переживал, как бы Шон совсем не вылетел «за борт».

Выпрыгнув из очередной воронки, джип тяжело приземлился на все четыре колеса. Мотор заглох. Пулемет на мгновение замолчал.

Челнок неумолимо приближался. Из-под его днища вылетела ракета. Следом еще одна.

– Шон! – Хэнс никак не мог запустить двигатель.

– Вижу, черт, – инженер пытался развернуть внезапно заклинивший поворотный механизм.