– У тебя есть несколько минут, чтобы уйти самой. Потом тебе поможет сделать это Илья. Но он любит грубость, поэтому не думай, что он ласково кинет тебе вслед «Хорошего дня».

Мне ни капли не стыдно за эти слова. Хоть она и не сделала мне ничего плохого, но и хорошего… не наблюдалось.

Мне не будет неловко за эти слова. Раньше – возможно. Но всё изменилось из-за её слов.

Неблагодарная сучка.

Жутко обидно. Это я-то? После того, как они всей семейкой продали меня?

Всё, хватит. Я не буду никого жалеть – у меня полно своих забот.

Поэтому, выпрямившись, расправив плечи и высоко подняв подбородок, иду на улицу к машине. Сажусь в салон прохладного авто и откидываюсь на спинку удобного кресла. Под музыку расслабляюсь. Хотя у Беркута она агрессивная.

На меня точно малыш влияет.

И под эту музыку не замечаю, как мы выезжаем за пределы участка.

– Зачем она приходила?

Хм, мне показалось, или он напрягся?

Открываю глаза, посматриваю в его сторону. Меня не покидает стойкое чувство, что он от меня что-то скрывает.

– Денег просила, – отвечаю легко.

– Она ничему не учится, – улыбается, крепко держась за руль. Обожаю моменты, когда он за рулём. Хорошо, что он предпочитает ездить сам, а не пользуется услугой водителя.

– В смысле?

– Я уже предлагал ей работу.

А… То есть они встречались?

– Понятно, – сухо отвечаю.

Отворачиваюсь, смотрю в зеркало заднего вида. И когда они только успели? Это было наедине или нет? А если и да…

Идиотские мысли забивают голову.

Очень нехорошие.

Они спят? Я не удивлюсь. У нас в контракте нет этого пункта про сторонние отношения, но… Это было бы по-свински.

А тут всё же я Артура без всего держу. А там и Юля кружила возле дома так много раз.

Машу головой, пытаюсь прогнать эти мысли.

Всё! Нет! Не буду об этом думать. Артур не такой.

Поглаживаю живот через тонкую ткань платья. И пытаюсь успокоиться. Нервы и так ни к чёрту, а ещё Юля… Но сейчас не о ней думать нужно. Совсем не о ней.

*

Мы приезжаем в больницу, направляемся к врачу. Меня колбасит, пальцы врезаются в тёплую ладонь Беркута. Я не хочу туда идти. Узнавать пол малыша. Ведь до сегодняшнего дня всё было в порядке. Я не беспокоилась, пыталась себя утешить. Но теперь нужно. Рано или поздно это произошло бы. Тем более за беременностью нужно следить, а я… Просто трусиха, которая боится услышать слово «девочка».

– Женщина, я чувствую, как под тобой дрожит пол.

– Ничего подобного, – опять распрямляю плечи. – Пошли уже, а то тащишься. Боишься, что ли?

Я ускоряюсь, тяну его за руку.

Нельзя думать о плохом! Только о хорошем исходе.

В позитиве захожу в кабинет. Слушаю врача, который говорит мне лечь на кушетку. Выполняю все указания и взволнованно смотрю на чёрно-белый экран. Я никогда не чувствовала такого волнения, как сейчас.

Настолько мощного, что в животе ураган проносится. Сердце готово выскочить из груди, прямо пробивая рёбра.

– Вот малыш, – доктор показывает бьющееся сердце, и я сглатываю и радуюсь так, словно вижу его в первый раз.

– И кто там? – взволнованно спрашиваю. В пот кидает, а пальцы на руках подрагивают.

– Сейчас, – успокаивающе произносит. – Прячет. Не хочет, чтобы узнали, кто там.

– А результаты точные? – выпаливаю. Паника вот-вот накроет с головой.

– Максимально.

Надеюсь, что всё будет хорошо.

– Та-а-ак, судя по всему, у вас…

Дыхание останавливается, как и все звуки вокруг. Уши закладывает. Но даже через этот звон я слышу одно разрушающее меня на куски слово:

– Девочка.

– Вот, сморите.

Не могу. От слёз всё расплывается перед глазами.

– Это точно? – озвучивает вместо меня Артур. Сталь в голосе и злость полностью стирают мягкий тон, что был до этого.

– Да. На двадцать второй неделе будет точнее. Но у нас хорошая техника, вряд ли что-то изменится. А вы что, мальчика хотели? Ничего, мамочка молодая, вся жизнь впереди, и его родите.

После такого?

Пытаюсь сдержать слёзы, но не могу. Сами брызгают из глаз, ручьями стекая по щекам.

Издевательство. Какое-то хреновое издевательство!

Но…

Тёплая ладонь сжимает мою. Я чувствую, как Артур поглаживает мою руку, но не могу повернуться к нему, посмотреть в глаза. Иначе разревусь ещё сильнее. Для меня пока это непосильная задача.

– Ой, как это мило, вы от счастья плачете.

От счастья… Как же!

– А она здорова? – выдавливаю из себя.

– Не могу сказать, – отрицательно мотает головой. – Нужно сдать анализы крови. Вы ещё не сделали этого?

– Нет…

– Плохо. Одевайтесь.

Встаёт, подходит к столу. Выписывает какие-то бумажки, а я в прострации поднимаюсь и поправляю платье. Это ужасно! Всё происходящее кажется нереальным сном. Кошмарным настолько, что хочется побыстрее проснуться!

Но я делаю шаг на ватных ногах и не чувствую под собой пола.

Только Беркут помогает держаться, пристраивая руку мне на талию. Смотрю в одну точку и не могу понять одного.

Почему именно так? Почему не могло повезти хотя бы один раз в жизни?!

Бред какой-то…

Перед глазами плыть начинает. В висок ударяет боль, а и так ватные ноги становятся неконтролируемыми.

– Мира!

Я слышу взволнованный голос Беркута, его сильные руки на своём теле, но ничего не могу ответить. Веки опускаются, а сознание быстро покидает меня, отправляя в заволакивающий сон.

***

Сколько времени прошло с тех пор, как я проснулась и начала безудержно плакать? Не помню. Я пришла в себя ближе к вечеру, а сейчас уже глубокая ночь. Или мне так кажется? Не могу перевернуться, посмотреть на часы. Голова раскалывается от слёз. Но это не самое худшее.

Внутри что-то вдребезги разбивается. Скручивает до такой степени, что хочется биться головой об стену. Раздирает всё на куски, словно меня пускают через мелкие лезвия.

Моя малышка не выживет?

А если случится чудо? Вдруг?

Никто же не запрещает верить!

Потом эта вера снова похоронит меня заживо...

Опять хочется зарыдать с новой силой.