– Лана! – Окликнула меня. – Ты не видела здесь письмо? То, про «голубков»? Я думала, оно здесь осталось. – Ольга Андреевна бережно перебирала письма.

– Я даже не заходила сюда, но, кажется, знаю, кто взял. – Она испуганно на меня посмотрела, наверное, тоже догадалась. – Пойдемте обедать, мы вам все расскажем.

Она выглядела растерянной, но, быстро взяв себя в руки, вздернула подбородок и величественно прошествовала на кухню. Наташка подвинула ей стул и стала за всеми ухаживать. Картошку с селедкой и суп мы съели молча, обмениваясь незначительными замечаниями.

– Ну а теперь сделаем небольшой перерыв, и вы мне все расскажете. – Предложила бабушка и приготовилась слушать.

Наташка рассказала, как мы искали клад в мебели, все простучали, но ничего не обнаружили, только заметили, что кто-то тоже ищет клад, и тогда мы решили выяснить, кто это. Я продолжила рассказ, начав с того, как осталась ночевать в клубе, как услышала, о чем болтали два «козла», и как эти «козлы» нашли икону, а я утащила ее и прибежала сюда, поранив ноги.

– Так икона здесь? – Изумленно спросила бабушка. Я кивнула. – А где же она? – Не дав мне подняться, Наташка принесла икону и положила ее перед бабушкой.

– Мы думали, это клад, а оказалось вот это, – с сожалением произнесла она.

– Боже мой, Натали, это же настоящий клад, – Ольга Андреевна с восторгом смотрела на икону, потом погладила ее и сказала, – да ей цены нет. Это же семнадцатый век. Писал ее один человек, который в своей жизни работал только над фресками. Это была его единственная икона, поэтому она и дорога нам и принадлежала она изначально нашей семье. Какое счастье, что она нашлась.

– Вы сделали какой-то вывод. Да? – Тихо спросила бабушка.

– Мы думаем, что это Вера, – осторожно сказала Лариска, опустив глаза.

– Я тоже так думаю, – бабушка была спокойна, только руки крепко сцепила. У меня защемило сердце. Представляю, как ей тяжело. Ведь Вера близкий человек, член семьи, и вдруг такое разочарование.

– Ну, что ж, я думаю, мы потом это обсудим и решим, как быть с иконой и с Верой, – она вздохнула.

– Раз это семейная икона, значит, она должна остаться в семье, – сделала вывод Наташка.

– Все верно, Натали, но Вера тоже член нашей семьи, так что икону придется продать и отдать ей часть денег, впрочем, послушаю, что скажут Илья и Саша, – она замолчала, мы тоже притихли, настроение упало. Ольга Андреевна окинула нас взглядом и оптимистично продолжала – А насчет клада вы зря разочаровываетесь. Я думаю, что он есть. Надо продолжать поиск.

– Точно! – Оживилась Наташка. – Мы будем искать дальше. Птичка! Ну, можно уже есть вон ту вкуснятину? Пахнет так завлекательно, – мы развеселились, я подала грудки. Запах, и правда, был восхитительный, но вдруг на вкус окажется гадость, мне даже страшно стало.

– Фу, отрава, – Наташка скривилась. Ну вот, так и знала. Выброшу сейчас все к чертовой матери. Я встала и схватила блюдо.

– Ты что? Ненормальная! – Остановила меня Наташка. – Я пошутила. Такая обидчивая стала, уж и сказать ничего нельзя.

– Птичка, – жмурясь от удовольствия, сказала Лариска, – такая вкуснота, не обращай внимания на эту дуру. – Наташка зыркнула в ее сторону, но промолчала.

– Ланочка, как называется сей кулинарный шедевр? – Бабушка уписывала за обе щеки.

– В общем, никак. Просто утиные грудки в меду с вином и апельсинами, – я, наконец, тоже попробовала кусочек и осталась довольна.

– Давайте назовем его «Птичкина радость», – предложила бабушка.

– Ты куда лезешь? Это для Саши, – одернула я Наташку, которая уже прицелилась к кастрюле.

– Конечно, как нам, так картошка с селедкой. Ну и ладно, а то всю форму из-за вашей «радости» потеряю, – и, помолчав, добавила, – Правда, Наум Григорьевич будет этому очень рад. – Мы засмеялись, представив себе, как Наум будет охать над Наташкиными формами.

– Девочки, а как дела со стриптизом? – Поинтересовалась бабушка.

– Ой, даже не знаем теперь, когда ремонт закончится, – затараторила Наташка, – и с мужиками плохо, в смысле, со стриптизерами. Женщин – пожалуйста, хоть пруд пруди, а вот с мужчинами – напряженка. Как назло, никаких знакомых в шоу-бизнесе. Свет, а может Илью Алексеевича попросить, или Сашу?

– Илью Алексеевича просить об этом неудобно, а Саша…Ты представляешь, что с ним будет, если я лишь заикнусь об этом. – О! меня появилась идея, – я приняла загадочный вид и замолчала. Надо держать паузу. Первой не выдержала бабушка.

– Возможно, ты поделишься с нами своими соображениями.

– Я вспомнила, что в той фирме, где я раньше работала, у нас заказывали буклеты и визитки некоторые телеведущие. Поговорю с Маргаритой, наверняка у нее остались связи. Заодно узнаю, кто мной интересовался с усами и в очках.

– Правильно! Так и сделай! – Наташка поставила чайник. – Что же мы про торт забыли? Ты своей селедкой нажралась, а Лариска, бедная, ждет, мучается. Она у нас беременна, – сообщила доверительно бабушке.

– Как это замечательно, – откликнулась та, – Ну, а вы, что же? – Обратилась она к нам с Наташкой.

– Лично я сегодня же займусь этим вопросом, а Птичка, кажется, не спешит. – Наташка отрезала огромный кусок торта. Лариска протянула тарелку, но Наташка в задумчивости положила кусок себе.

– Нет! Вы посмотрите на эту нахалку. Она только собирается забеременеть, а ведет себя как…как… – от возмущения она никак не могла подобрать слова.

– Да ладно тебе, Ларис. Я просто в образ вошла и задумалась. Не нервничай, тебе вредно, – и она отрезала такой же огромный кусок для подруги.

В это время позвонили в дверь. Это пришел Саша и привел врача, чтобы тот осмотрел мои ноги. Ничего страшного там не оказалось, так, небольшие порезы. Он их чем-то обработал, забинтовал и велел пару дней никуда не ходить, чтобы ноги были в покое. Саша проводил его и, вернувшись в спальню, набросился на меня как коршун на добычу, нет, как гиена на…Вроде гиена падалью питается, тогда выходит, что падаль это я? Ладно, проехали.

– Ты что, обалдел? Там же девчонки.

– Плевал я на девчонок.

– Там еще и бабушка. – На бабушку он плевать поостерегся, лишь скорчил недовольную гримасу. – Так и быть, потерплю до вечера. Может, съездим куда-нибудь, поедим?

– Мне же нельзя никуда ходить.

– Я тебя на руках понесу.

Как здорово! Что-то раньше у него не возникало такого желания. Я готова было согласиться, представив себе, как элегантный Саша в смокинге входит в шикарный ресторан, неся на руках прекрасную девушку с забинтованными ногами. У девушки, то есть, у меня длинные светлые волосы свешиваются красивыми волнами. Она обнимает его, вся такая трепетная и беззащитная, но необыкновенно прекрасная. Черт!! Совсем забыла.

– Я же обед приготовила! – От обиды даже слезы навернулись.