Они уже виделись в парке, на рыночной площади, в парикмахерской, и вот новая встреча в храме Святой Терезы — вести девушку на явку Волков не хотел, но и место встречи ему не очень нравилось. Тем более что рядом с ним он чуть не столкнулся нос к носу с немцами, ехавшими по узкой улочке в черном автомобиле. Не вызовут ли у кого-нибудь подозрение посещения Ниной костела? Он специально спросил у нее: бывала ли она раньше в храме? Узнав, что да, немного успокоился, но ненадолго — опять вставал тот же вопрос: где встречаться в следующий раз?

Городок очень мал, податься просто некуда, как ни вертись, да еще природа наделила Нину броской внешностью, просто-таки притягивающей взгляды мужчин; с ней опасно заходить в здешние злачные места — обязательно какой-нибудь немец привяжется или все запомнят спутника красивой девушки. Вот уж когда привлекательная внешность, прямо скажем, не во благо!

Надо шустрить мозгами, придумывать нечто новенькое, не то быстро попадешь на зубок осведомителям Бергера, Бютцова или Лидена, начальника СС и полиции Немежа — засекут твое неоднократное появление в обществе парикмахерши и грош тогда цена вашей головушке, Антон Иванович.

Нина немцам хорошо известна — через день она стрижет и бреет аэродромную обслугу и летчиков, а установить слежку за ее кавалером для эсэсманов не составит никакого труда. Пиковое положение, а придумать пока ничего стоящего не удается. Может, потихоньку посоветоваться с Барбарой — старушка прожила тут всю жизнь, знает город, как собственную кухню, на которой она вдохновенно колдует, стряпая из скудных продуктов вкусные блюда. Глядишь, присоветует нечто толковое, чтобы глаза никому не мозолить и дело делать.

Остановившись неподалеку от костела, Антон быстро и незаметно огляделся. Вроде вокруг, как обычно, малолюдно, почти нет мужчин, если не считать стариков, ласково светит низкое вечернее солнце, золотя черепичные крыши и заставляя ярко сиять белизной башни костела. Тихо, тепло, хочется снять пиджак и перекинуть его через руку, но этого делать нельзя — во-первых, здесь не принято ходить по улице в рубашке, а во-вторых, под пиджаком спрятано оружие.

Несколько минут он наблюдал за улицей, потом вошел в костел, аккуратно придержав тяжелую дверь, чтобы она не хлопнула. Отыскав взглядов Нину, сидевшую на задних скамьях, Антон на цыпочках — уже началась служба, — подошел ближе и устроился позади нее.

— Добрый вечер! Не оборачивайтесь. Что нового?

— Ярослав готов встретиться завтра, у часовни по дороге к аэродрому, — чуть повернув голову, шепнула девушка. — В руках будет держать цветок одуванчика.

— В котором часу?

— В полдень. На нем словацкая форма, рост высокий, над левой бровью небольшой шрам поперек лба. Ответит, если передадите от меня привет.

— Он говорит на польском или русском?

— Плохо, но хорошо понимает немецкий. Есть еще новость, — Нина немного помедлила, делая вид, что перелистывает лежащий перед ней молитвенник. — Появился выход на замок.

— Кто? — насторожился Антон.

— Уборщица, зовут Анна, родом из Минска. Познакомились случайно, но по моей инициативе. Рассказывала, что работает в госпитале и ей часто приказывают мыть полы в другой половине замка, на лестницах и в коридорах. Приходится иногда выносить мусор, мешки с бумагами и старой копиркой. Может незаметно взять несколько листков.

— Она сама предложила?

— Нет, я спросила.

Волков задумался: Нина проявляет инициативу и неоправданно рискует. Кто эта Анна, откуда вдруг взялась, почему пошла на знакомство, да еще сразу начала откровенничать?

Незаметно скосив вниз глаза, он поглядел на часы — сколько осталось до конца службы, успеют они поговорить или нет? Оставалось минут пятнадцать. Маловато! Потом костел закроют, а гулять по улицам нет возможности — скоро комендантский час.

— Где вы познакомились?

— В парикмахерской. Мы делаем и женские прически, — по голосу чувствовалось, что Нина обижена начавшимся выяснениями.

Перед встречей ее распирала гордость, что она быстро нашла такой интересный и долгожданный выход на замок, а тут вдруг проявление полного недоверия, хотя и хорошо скрытого за равнодушным шепотом.

— Как она выглядит?

— Лет двадцати трех, худенькая, темненькая. Одета просто. Говорит на белорусском. Рассказывала, что эта работа спасла ее от угона в Германию: мать отнесла золотое кольцо чиновнику с биржи труда и тот посодействовал. Живет Анна в замке, при госпитале, но в город ее иногда отпускают.

— Понятно, — протянул Антон.

Новая знакомая Нины ему уже не нравилась, хотя он ее еще ни разу не видел. Слишком все как-то один к одному: сама из Минска, а работает здесь, живет в замке, но моет полы в коридорах апартаментов Бергера и фон Бютцова, да еще выносит мешки со старой копиркой.

Обычно копирка уничтожается тут же, немедленно, а немцы большие педанты в соблюдении секретности. У них секреты утекают только тогда, когда они сами этого захотят или когда их насильно вырвешь, перехитрив врага, а тут сопливая девчушка просто возьмет копирку — и читай через зеркало, о чем пишут Бергер и его эсэсовская команда! Неужели Анну отпускают в город без «хвоста»?

— Договаривались о новой встрече? — спросил Волков.

— Да. Она зайдет ко мне, когда будет свободна, и принесет, что удастся добыть.

— Куда придет? — уточнил майор, чувствуя, как легко начинает кружиться голова от нервного напряжения. Ну, Нина, что же ты медлишь, отвечай?

— В парикмахерскую.

Уф, даже выступил на лбу пот — если бы она ответила «домой», это все — провал. Потому, что связь с подпольем у парикмахерши не через работу, а по месту жительства. Но все равно, опасное знакомство — своей неожиданностью, возможностями, открывающимися при использовании Анны, слишком бурным развитием событий.

Немцы вполне могли вычислить Нину по месту жительства, но подослать к ней своего человека в парикмахерскую. Тогда дело плохо — люди Лидена и Бютцова докопаются до словака, причем быстро докопаются, найдут Антона и будут тянуть за нитку дальше. Неужели Нина под наблюдением?! Что делать?

— Точно не сказала, когда придет?

Ксендз уже заканчивал читать проповедь, и прихожане набожно крестились — времени для разговоров оставалось совсем мало.

— Нет.

Откинувшись на жесткую спинку скамьи, Волков прикрыл глаза. Появилось сильное желание немедленно испариться из храма без следа и больше не встречаться с Ниной. Никогда. Но он подавил желание встать и уйти, запетлять по улицам, проверяя, нет ли и за ним слежки, как за Павлом Романовичем. Провериться он успеет, а вот Нину надо попробовать вытащить, если попалась на крючок.

Надо полагать, немцы точно знают, что в городе начала активные действия чужая разведка, иначе не взяли бы так быстро Семенова под наружное наблюдение. Они могут пока не знать, сколько здесь работает чужих разведчиков и где они скрываются, но это дело времени — город мал, нащупают. Будут ли сразу брать? Трудно сказать определенно. Судя по тому, что появилась вдруг уборщица Анна, Бергер и Бютцов пошли в контратаку, если, конечно, Волков не ошибается. Однако весь опыт говорит, что ошибки нет: Нину вычислили или выявили раньше и придерживали, выжидая удобного момента для проведения операции против подполья.