Конечно, такому мастеру своего дела, как столбовой дворянин Алексей Васильевич Огонь-Догановский, и карты в руки! Вот он и не выпускал их из рук ни днем, ни вечером. Организовал в Тобольске, испросив, естественно, на то разрешение у властей, небольшое коммерческое предприятие. Оно состояло в том, что Алексей Васильевич обучал премудростям карточной игры богатеньких купеческих сынков, тоскующих по острым ощущениям домовладельцев-мещан, парочку юных студиозусов, мечтающих по молодости вдруг разбогатеть, не прикладывая к этому никаких особых усилий, и даже одну миловидную и малость склонную к полноте вдовицу первой гильдии купца Родиона Степановича Крашенинникова по имени Евдокия Мансуровна. Обучение происходило сугубо по пятницам и стоило ученикам по четвертному билету ежемесячно.

Впрочем, у Огонь-Догановского было чему поучиться…

Как-то на занятия от нечего делать к нему заявился Эдмонд Массари. Высокий, элегантный, статный, с гривой вьющихся волос, красавец, светский лев, разбивший сердца не одной московской красотке, он и впрямь походил на льва: был по-кошачьи ласков и столь же опасен. Впрочем, заявился он к Огонь-Догановскому не от нечего делать, а по причине совершенно практической – свести знакомство с вдовицей Евдокией Мансуровной Крашенинниковой и охмурить ее так, чтобы она прикипела к нему намертво, сделавшись преданной собачонкой. А лучше белочкой, что грызла бы из его рук орешки. Если бы вы знали горячий характер Эдмонда Массари, то могли бы понять, какой страстный огонь загорелся в глазах непревзойденного ловеласа, когда Огонь-Догановский во всех подробностях рассказал ему о богатой вдовушке и ее выдающихся достоинствах. Не менее жаркий огонь вспыхнул в душе и в полнеющих телесах вдовушки, когда она свела знакомство с великолепным Эдмондом…

* * *

Эдмонд Себастьян Карлос Мария де Массари и в самом деле был великолепен. Блистателен ко всему прочему еще и тем, что это именно он придумал остроумную и оригинальную аферу «Невостребованный груз», которую впервые провернул в одна тысяча восемьсот семьдесят третьем году, когда наведался по делам в свое нижегородское именьице.

В августе указанного года к нижегородскому книготорговцу Агапию Чеботареву пришел очень импозантный господин с гривой вьющихся волос и в весьма приличном костюме, представившись Чеботареву торговым агентом Ярилой Клячкиным.

Сей агент предложил свои услуги по продаже лежалого товара, абсолютно не пользующегося спросом.

– Замечательно! – воскликнул на это Агапий Чеботарев и провел импозантного агента на склад, где пылились кипы невостребованных книг. – Вот, извольте выбирать, – развел руками книготорговец, приглашая агента осмотреть никому не нужный, уже покрывающейся плесенью товар.

Агент молча пошел мимо кип, а потом вскинул удивленный взгляд на Агапия и указал на большую стопу книг в богатом переплете:

– Что, даже это не расходится?

– Увы-с, – печально вздохнул книготорговец. – Положительнейшим образом не расходится. – И добавил: – Ни в какую. Может, у вас что-нибудь получится.

– Это возмутительно, – негодующе произнес торговый агент и указал на большую стопу книг: – Я берусь продать весь тираж этой книги.

Был составлен договор, по которому торговый агент Ярило Евстигнеевич Клячкин брался реализовать восемьдесят шесть экземпляров книг под названием «Воспоминание об императрице Екатерине Второй по случаю открытия ей памятника в городе Нижний Новгород», за что ему полагалось вознаграждение в сумме восемьдесят шесть рублей. Книготорговец же Агапий Самуилович Чеботарев обязался передать торговому агенту с целью реализации все восемьдесят шесть экземпляров книг с указанным выше названием с выплатой вознаграждения в сумме восьмидесяти шести рублей и с авансовым платежом в размере сорок три рубля, который и был выдан торговому агенту Клячкину незамедлительно.

Торговый агент погрузил «Воспоминания об императрице…» на телегу и увез в неизвестном направлении.

Затем названный агент был замечен при приобретении большой партии сундуков разного размера, на которые ушел почти весь аванс, полученный от книготорговца Агапия Самуиловича. А еще через пару дней через нижегородскую контору «Российского общества морского, речного и сухопутного страхования и транспортировки кладей» было отправлено в восемьдесят шесть российских городов восемьдесят шесть запечатанных сундуков с надписями «Ценный груз» и «Не кантовать». Оценен и, естественно, застрахован был каждый груз в девятьсот девяносто рублей, на что, как и положено, отправителем грузов были получены от конторы расписки на гербовой бумаге с указанием стоимости груза. Если учесть, что данные расписки принимались в залог наравне с векселями минус какой-то там процент, то импозантный торговый агент Ярило Евстигнеевич Клячкин, то бишь ловелас, светский лев, а главное, «червонный валет» Эдмонд Массари, получил с этой аферы чистого навару около восьмидесяти пяти тысяч, что, согласитесь, деньги весьма и весьма значительные.

Что же до сундуков, то, конечно, груз оказался во всех городах невостребованным, какое-то время стоял и занимал место на складах, после чего были вызваны блюстители правопорядка и благочиния. Походив вокруг сундуков, они приняли решение открыть крышки. Внутри каждого из сундуков оказался другой, поменьше. В нем – третий. В третьем – четвертый, наподобие русских матрешек. А в самом малом сундуке блюстители обнаружили книгу «Воспоминание об императрице Екатерине Второй по случаю открытия ей памятника в городе Нижний Новгород» в дорогой обложке.

Кто-то почесал за ухом, кто-то посмеялся, но в общем и целом почтовики и полицианты сочли рассылку сундуков чей-то дурацкой шуткой и расследований проводить не стали. А на кой? Шутка-то ведь в принципе была довольно безобидной. А какой оригинальной!

После этого «валеты» еще не раз прибегали к подобной афере, когда сказывалась нужда в денежных знаках или когда они требовались для какой-либо дорогостоящей аферы.

И это всегда сходило им с рук…

* * *

Эдмонда Массари и вдовицу Евдокию Крашенинникову познакомил Алексей Васильевич…

– Вот, милейшая Евдокия Мансуровна, разрешите представить вам моего друга и товарища по несчастию, с которым власти обошлись так же несправедливо и немилосердно, как и со мной. Эдмонд Себастьян Карлос Мария де Массари, племянник члена палаты депутатов солнечной Италии господина Джузеппе де Массари. Прошу любить, – после этого слова Огонь-Догановский сделал небольшую, но значимую паузу, – и, стало быть, жаловать.

– А это мой друг, – повернулся он к вдовице, – милейшая и неподражаемая Евдокия Мансуровна Крашенинникова, которую не жаловать и не любить просто-напросто невозможно. По крайней мере, у меня это решительнейшим образом не получается, – протянул он с загадочными интонациями.

– Ну уж, вы скажете тоже, – зарделась пухлыми щечками Евдокия Мансуровна. Еще пуще она зарделась, когда Массари мягко взял ее пухлую ладошку и, склонившись в поклоне, нежно поцеловал. Ее коротенькие пальчики пахли ванилью.

– Мой друг прав, – выпрямившись, посмотрел прямо в глаза вдовушке Эдмонд Себастьян Карлос Мария. – Вы совершенно неотразимы, сударыня. И это надо признать как данность.