Мальчишка резко отскочил в сторону и кинулся вперед прямо на Валерия. Прыгал со связанными за спиной руками по скользкой грязи. Только бы не упал! Секунда, вторая. Очухался самый старший бугай. Матерная тирада, будто выстрел в спину. Мальчишка вздрогнул, потерял равновесие, ботинки заскользили по расклякшему склону. Животный ужас в глазах, совсем близко. Валерий успел прочитать и ринулся вверх и вправо. Отвлечь на себя! Как на войне. Скорее вперед, не разбирая дороги. Метнул взгляд на очумевших быков, притормозил, будто поддразнивая, возбуждая охотничий азарт. Мысли быстрее ног. «Не зря здесь оказался. Спасти мальчишку! Это его шанс, его последний шанс! У парня должно быть право на ошибку, иначе нельзя!»

Схватился ладонью за шершавый березовый ствол. Оглянулся. Так и есть, клюнули! Двое бегут сюда. Лысый и кудрявый. Что ж, поиграем! Главное — время! А там, как бог даст! Но даром не дамся!

Возбуждение проходило, возвращалась четкость мысли. Завернул за угол, осмотрелся, пытаясь сориентироваться. Они, конечно, сильнее! Но я умнее и должен это доказать! За спиной стена, холодный кирпич. Глянул вверх, вроде не такая и высокая, как казалось, метра два с чем-нибудь. Подпрыгнул, уцепился за край. Перемахнул раньше, чем успел осознать, что творит. Убогая деревянная халупа резанула глаз, словно мираж, глюк. Сейчас выскочат еще бойцы — и кранты! Замер, вслушался в тишину, до гула в ушах, до головокружения. Ничего! Стал осторожно обходить дом. Ворота, что выходят на улицу, два черных джипа злобно уставились потухшими фарами. Куча старого хлама. Сзади лязг железа, скрип калитки, десятиэтажный мат.

— Давай этих в подвал! Тот козел тоже здесь!

— С чего ты взял?!

— Не сквозь землю же провалился! Больше негде! Обойди пока дом, а мы с этими разберемся.

Валерий дернулся, напрягся. Струйка пота по спине, леденящий страх. Всего мгновенье. Ярость, как волна: «Шалишь! Не дамся даром!»

Лысый вынырнул из-за угла и тотчас получил по морде, зашатался. Наглый, идет, будто на прогулку. Врезал еще раз для верности. Бык тяжело рухнул на землю. Свирепая радость. Еще повоюем! Вооружиться. Кинулся к куче металлолома. Дернул на себя длинную ржавую железяку. Надо же, кочерга! Как на вернисаже. Додумать не успел. Лысый зашевелился, попробовал встать. Ударить еще раз рука не поднимается. Лежачего не бьют. Перехватил кочергу. Мужик, тяжело цепляясь за стену, поднялся на колени, фингал под глазом, осоловевший взгляд. Валерий попятился назад, голова отказывалась соображать. Секунды затягивались. «Загнал себя в западню и бабке с внуком не помог! Проиграл. Продул по всем направлениям!» Эмоции не просыпались, все без разницы, будто кончился бензин. Спиной уперся в забор, холод до костей. «Попробовать еще раз? Порыпаться. Перемахнуть — и туда? Рвануть к станции, позвать ментов. Нет, слишком много!» Поднял голову вверх, прикидывая, где лучше зацепиться. Радостный солнечный луч слепил до слез, мешал сосредоточиться. Две тени метнулись с боков… удар, вспышка и облегчение.

Макс метался в кровати, как лихорадящий больной. Все чудилось, что упустил самое важное. Просыпался, явных огрехов не находил и снова проваливался в тревожную дрему. Вскочил с первыми серыми лучами рассвета, сел, нашаривая взглядом часы, будто опаздывал. Нет! Всего шесть утра. Времени уйма! Мысль о теплой постели пугала: только приляг — и все проспишь! Катерина нежно улыбалась во сне, лицо юное, милое, как в начале знакомства. Заботы и хлопоты еще спят, она свободна. Наклонился, чтобы поцеловать теплую, бархатистую щеку, вдохнул любимый запах, который почти забыл, и отстранился. «Еще разбужу, заругается!»

Быстро оделся, пошел на кухню. Тихонько открыл холодильник, задумавшись, чуть не уронил кастрюлю. «Что же сейчас не так? Данных много, но и противоречий до хрена!» Задумчиво принялся за плохо подогретый борщ, подспудно готовясь к трудному, долгому дню.

На работе еще никого, тихо и темно. Странное чувство, будто пришел сюда по ошибке. Макс включил комп, занялся материалами по Соколову. Непримечательный поселочек по Щелковскому шоссе, в семнадцати километрах от Москвы. Набрал адрес Лесиной бабушки, взглянул на карту. Рядом большой зеленый кусок: лес, речка. Благодать, дачное место! Вот и надо искать поблизости. Зимой почти никто не живет, и домов всего ничего. Чем не годится для логова? Отметил наиболее вероятные места, пробил по базам. В наиболее интересных случаях обзванивал хозяев, назвавшись работником местной электросети. Странновато, конечно, для коммунальщиков суетиться в такую рань. Но чего только в жизни не бывает… Дело вроде движется, а результат по нулям!

Откинулся на стуле, потянулся, закурил. Глянул на экран, будто со стороны. Вот тот крайний домик у леса, пробить — и все. Пить чай.

Так, так! Зарегистрировано на имя Грудкина И. И. 1934 года рождения, инвалида второй группы. «Небось, старичок — божий одуванчик и не ездит туда вовсе. Все равно позвонить, для очистки совести!»

Набрал номер. После двенадцатого гудка в трубке заскрипел старческий голос:

— Алле! Кто звонит? Громче говорите! Не слышу! Чего, чего? Какой Соколовский, не знаю такого!

Макс заорал в трубку что было сил. В дверях нарисовалась изумленная Васькина физиономия. Замахал на него руками, чтобы ради бога не мешал. От резких движений телефон грохнулся на пол, раздался противный хруст. У Филина сжалось сердце: «Вот сейчас пропадет связь, потом фиг дозвонишься!» В отчаянии гаркнул:

— Алло! Илья Иванович!

— Не надо орать! Теперь хорошо слышно. И говорите помедленнее, а то голова разболелась. Дача в Соколове? Так я там сто лет не был! Сдаем мы ее. Кому? А шут их знает! Дарья договаривалась, года три-четыре назад… Она уж покойница. Деньги по почте присылают исправно. А вы, простите, кто?

Макс вскочил в возбуждении, нечаянно наступил на валяющийся аппарат, ворчливый голос исчез. Послышался Васькин смешок:

— Хорош портить имущество! Макс беззлобно ругнулся.

— Я нашел его, нашел!

— Кого?

— Логово Шредера! Носом чую, там он, гад! Больше негде. Но проверить надо. Собирайся, будем объект смотреть!

— Что за спешка?! А начальству сказать? А ордер на обыск? Доказательства твои где?

— Поедем, будут! Васька передразнил:

— Будут! По самое не балуйся!

— А если там девка похищенная? Счет же на минуты идет, шевелиться надо!

— Вот ломанемся, как раз тогда ее и порешит, чтобы свидетелей не осталось!

В этом, конечно, была своя сермяга, но отступать сейчас?! Да ни за что!

Макс будто с цепи сорвался. К черту бумажную волокиту! Где-то внутри зрели сила и правота. Не трусить хотя бы раз, поработать на совесть! Не выйдет — уйду! Не судьба, значит!

Развернулся.

— Поехали! — было в голосе что-то.

Товарищ замолчал, подчинился.