Вы скажете, что это теория. Да, можно сказать и так. Но ведь в то время и практика говорила именно об этом. Наши деды в тот промежуток истории от начала века до Второй мировой войны видели этих офицеров, читали об их подвигах! И как они могли этим офицерам всем безоглядно верить?

Вот несколько примеров.

Князь С.Е. Трубецкой — заместитель главы боевой антисоветской организации в Москве — был пойман большевиками, долго сидел под следствием, приговорён к смерти, помилован, выпущен и в конце концов выслан за границу. Там он написал воспоминания о временах Гражданской войны «Минувшее», интересные тем, что писал их органический антисоветчик. Тем не менее у него масса различных примеров о поведении русского дворянства после революции. Вот он, скрыв фамилии, чтобы не позорить семьи, описывает судьбу сидевших с ним под следствием трёх дворян.

«Все трое были офицеры. К. — армейский кавалерист, восточного происхождения. После революции К. добровольно пошёл в Красную Армию — не из принципа, конечно, а прельстившись должностью полкового командира (он был, кажется, поручиком). Г. и Н.Н. тоже «устроились» у большевиков, оба на должностях военных следователей. И вот тут-то началось «дело». Г. и Н.Н. оба знали, что К. женат на дочери богатого польского промышленника, и в их головах созрел план действия. Безо всякого реального основания они создали против К. «дело», обвиняя его в «контрреволюции», в чём К. был совершенно невинен. После его ареста они, как бы по дружбе, обратились к жене К., говоря, что последний неминуемо будет расстрелян, если вовремя не подкупить кого следует, но для этого требуются значительные суммы, и в иностранной валюте… Шантажируя жену К., Г. и Н.Н. всё время разыгрывали перед ней роль верных друзей её мужа, идущих на большой личный риск, чтобы его вызволить. Обоим мерзавцам удалось таким образом присвоить драгоценности жены К. которая им их передала, и обязательства на крупные суммы, под гарантией польских имуществ. Г. и Н.Н. хотелось уже ликвидировать инсценированное ими же самими дело против К., выпустить его на волю и пожать плоды своей изобретательности. Но тут что-то сорвалось… Не знаю точно, в чём дело: вероятно, Г. и Н.Н. не поделились с кем следовало. Так или иначе, они сами и жена К. были арестованы. Вся махинация выяснилась, и военный трибунал приговорил обоих следователей к расстрелу.

Забегая вперед, скажу, что Г. и Н.Н. были расстреляны, К. — по суду оправдан, а жена его «за попытку подкупа» была приговорена к нескольким годам заключения (кажется, к пяти). Когда К. вышел на волю, жена его уже сидела в тюрьме».

Не знаю, как вам, а я считаю, что тут большевики, расстреляв этих подонков, поступили исключительно благородно. Князь Трубецкой (который не каялся и не скрывал своей ненависти к большевикам, за что, повторю, и был ими выслан в Германию) вспоминает еще один характерный случай:

«Только потом я понял, что переживал Виноградский, когда, сидя с ним в камере, я безо всякой задней мысли рассказал ему следующий случай. Один арестованный ЧК офицер, чтобы спасти свою жизнь, предал своих товарищей. Те были расстреляны, но та же судьба постигла и самого предателя. «Больше он нам полезен быть не может, а куда нам девать таких подлецов?» — сказал о нём видный чекист, кажется, Петерс (тогда я точно помнил его имя и имя расстрелянного предателя и назвал их обоих Виноградскому). Я ясно видел, как взволновал его этот рассказ, как он изменился в лице и с каким чувством повторял: «Какие мерзавцы, какие бездонные мерзавцы!»

Чтобы вы поняли, почему этот Виноградский возмущался большевиками, следует сказать, что дворянин Виноградский уже предал самого Трубецкого, который узнал об этом несколько позже. (Хотя посудите сами, куда действительно большевики должны были девать алчных подонков и негодяев, о которых выше упомянул Трубецкой?)

В понимании подонков, расстрел подонков за подлость — это страшный грех, это понятно. А в понимании честных людей?

И этот дух царской армии тщательно сохранялся и переносился в Красную Армию, и не только большевистское правительство это видело, это видели все. Вот, к примеру, сообщение из владимирской газеты «Призыв» за 3 июля 1922 г.:

«Наши красные гусары, кавалеристы одного из кавполков, стоящих во Владимире, решили тряхнуть стариной, размахнуться во всю военную мощь, показать свою молодецкую удаль. И показали.

Группа лиц, возглавляющих кавполк, забралась в «кафе-питейную», напилась вдребезги пьяная и устроила скандал. Поколотила официанта и содержателя кафе за предоставление счета в 60 000 000 рублей за вино и закуски. Потребовала от пианиста гимна «Боже, царя храни». Тот отказался. Тогда эта пьяная компания сама мастерски выполнила гимн, видно, не забылись старые мотивы. Но этим безобразия не кончились. Один из «господ» военных вздумал въехать на лошади в кафе, и, когда присутствующий тут член Губисполкома попробовал его остановить, тот порвал у него мандат, оскорбив в лице члена весь Губисполком. Дебош закончился скачкой по улице III Интернационала».

Обратите внимание, в заметке нет строк, обычных для такого случая в любой стране. Нет возмущения корреспондента типа «куда смотрит Советская власть?!». Советская власть-то там как раз оказалась в виде члена Губисполкома, но вы же видели, как с ним поступили доблестные бывшие царские офицеры. Ну ладно, не о расстрелах и разгулах речь, а о предательстве.

Продвинутые защитники мифической чести всего царского офицерства и слушать не хотят о предательстве, скажем, Тухачевского, бывшего гвардейского поручика. Как можно?!

Да, у нас, никогда не видевших этих «честных» царских офицеров, такое обвинение может вызвать удивление, но как оно могло удивить наших дедов-прадедов, скажем, после прочтения в журнале «Огонек», № 15 за 1928 г. такого сообщения из Англии:

«В скором времени в лондонском суде будет разбираться иск, предъявленный бившим русским офицером, графом Зелинским, японскому правительству, в 150 млн рублей, за проданные в 1904 г. планы расположения мин в Порт-Артуре.

Первые попытки японской армии взять Порт-Артур в августе 1904 г. окончились неудачно. Они были отбиты с колоссальными потерями для японцев.

И вдруг — неожиданность! — 2 января 1905 года «защитник» Порт-Артура ген. Стессель сдаёт японскому командованию крепость, снабжённую богатейшим военным парком и всем необходимым для долгой обороны. Это — первый удар. Второй — несколько судов Тихоокеанской эскадры идут на дно морское, наткнувшись на собственные мины.

Неожиданные события породили слухи об измене. И они оказались действительностью. Маршал Ямагута в рядах русского офицерства нашёл то, что искал. За 150 млн рублей (138 млн иен) три штабных офицера — граф Игорь Зелинский, Александр Фёдоров и Владимир Ворский — передают маршалу Ямагута планы расположения мин и войск Порт-Артура и Владивостока.

Один из предателей — граф Зелинский — так описывает в своем письме к одному швейцарскому адвокату подробности заключенной ими с японским командованием сделки о сдаче Порт-Артура.

В 1904 г., незадолго до сражения под Мукденом, японскому командованию были переданы планы расположения мин, а также сведения о численности русских войск в Порт-Артуре и во Владивостоке. При передаче этих планов с японским маршалом Ямагута было заключено предварительное соглашение о вознаграждении в 138 млн иен. Эта сумма, как было оговорено, будет выдана Зелинскому, А. Фёдорову и 3. Ворскому лишь в том случае, если Япония выйдет победительницею.