поставила на своей жизни жирный крест. Значит, ей это необходимо, чтобы почувствовать себя живой, женщиной, в конце концов. Секс… это ведь тоже потребность, как голод или жажда, от его отсутствия не умирают, но очень страдают.

— Я понимаю, Светик, хотя сам, наверное, так и помру девственником. Нет, я, конечно, дрочил, когда был здоровый... но, говорят, с девушкой это совсем по-другому.

Так откровенно мы с братом разговаривали первый раз.

— Да, с девушками совсем по-другому, — закрыла рот рукой. — Ой, что я такое сказала!

Засмеялись с Темкой над моей неловкой фразой.

— Мастурбация и полноценный половой акт, это действительно разные вещи.

— Я все думаю, Свет, как мама тете Рите в глаза смотрит?!

— Ох, Тема... во взрослой жизни все очень сложно бывает. Только прошу тебя, не смей упрекать маму, сделай вид, что ничего не знаешь.

— Не переживай, сестренка. Я не собираюсь ей говорить. Но дядя Гена…

— Дядя Гена — непьющий, работающий и в целом привлекательный мужчина. Маму можно понять.

— Наверное, можно… Просто если бы он не был отцом Сеньки, если бы он не был женат...

— Мы не знаем, что происходит у них в семье, что руководит мамой. В одном я точно уверена, Тем, мы не имеем права ее осуждать.

— Конечно, Светик, конечно.

В кафе мы заказали вкуснейшее мороженое со сливками и шоколадом. Сидели на летней террасе, наслаждаясь тихим летним вечером. А сердце мое сжималось от жалости к Темке. Какой красивый парень, умный, добрый, воспитанный, а прикован к инвалидному креслу, ничего не чувствует ниже пояса и даже в туалет ходит под себя, потому что он просто не ощущает, как все обычные люди, естественных позывов организма. Как ужасно, несправедливо обошлась с нами судьба!

Черт, когда мы выходили из кафе, точнее, я выкатывала коляску с Темкой, нам навстречу шла улыбающаяся, вся такая красивая и цветущая Маша, девушка, в которую был влюблен мой брат. Шла не одна, держась за ручку с высоким довольно симпатичным парнем.

Черт, не могли они в другое заведение сходить! Знала бы, что Машенька сюда притащится, десятой дорогой обошла бы злополучное любимое кафе. И хоть Темка был ко мне спиной, всем своим существом прочувствовала, как он напрягся, впиваясь взглядом в эту картину взаимной симпатии. Хотелось выбежать вперед и прикрыть собою брата. Поздно — он уже увидел счастливую парочку и побледнел, отравившись завистью и разъедающей горечью безнадёжности.

Маша тоже нас увидела. Смутилась, покраснела, но ее тоненькая ручка так и осталась в большой ладони симпатичного высокого, а, главное, здорового парня.

— Здравствуй, Тема! — проблеяла она, растерянно смотря вниз.

— Здравствуй, Бельчонок.

Слава богу, голос брата ровный и спокойный, в нем не слышалось ни грусти, ни слез. Мой отважный мальчик.

— Как ты? Поправляешься?!

— Да, поправляюсь потихоньку, — так же ровно произнес Темка. Конечно, он тоже страдает Устюговской гордостью.

— Правда?! — удивленно спросила Машенька и, наконец, посмотрела на Артема прямо.

Дура! Зачем она задала этот вопрос?! Нет, неправда, врачи ему вынесли совершенно неутешительный диагноз. Полный паралич нижних конечностей, а в перспективе постепенный отказ внутренних органов и смерть.

— Потихоньку занимаюсь, набираюсь сил, — уклончиво ответил брат.

Машенькин высокий симпатичный парень молча стоял возле нас и на меня пялился. Возможно, не такая и сильная у них любовь, как показалось на первый взгляд. Когда любят, не разглядывают с интересом другую, какой бы красавицей она ни была.

— Понятно, — Машенька замолчала, не зная, о чем дальше говорить. — Ну, мы пойдем, — наконец выдавила она из себя.

— До свиданья, Бельчонок. — В голосе у брата теплота.

Все еще любит ее, бедненький.

— Пока, — невнятно произнесла девушка и потянула рассматривающего меня парня ко входу в кафе.

— Кто это был?! — послышался за спиной вопрос.

— Да так, знакомый.

Покатила инвалидную коляску как можно быстрее к дому.

— Света, я обязательно должен выздороветь. Не знаю, что там врачи говорят, наверное, не очень хорошее, раз вы с мамой носы повесили. Но я должен встать на ноги.

По моим щекам уже давно катились ручьём слезы.

— Я станцую с мамой и найду себе девушку, которая будет меня по-настоящему любить.

Сглотнула болезненный ком в горле.

— Д-да, Темочка, ты обязательно п-поправишься. У такого красавца будет целый табун девчонок.

— Зачем мне табун? Мне нужна одна, любящая.

— Будет, Тема, — слезы продолжали катиться из глаз, — все у тебя будет...

Я все для этого сделаю, трахнусь хоть с сотней мужиков, хоть с тысячей, но подниму тебя на ноги.

— Куда мы едем сегодня?! — полюбопытствовала я, усаживаясь в черный танк-внедорожник. — Опять какие-то уроки?!

— Скорее практические занятия, — улыбнулся бритоголовый своей фирменной, пробирающей до трусов улыбочкой.

Если так благодушно лыбится, значит, больше не злится на мои слова. А, может, Упырь и не злился никогда? Наверное, мне показалось... Скорее всего, его вполне устраивает такое положение дел: он платит — я выполняю все его капризы.

Улыбочка подействовала. Возбужденно заерзала на сиденье… Н-да, практических занятий, приносящих оргазм моему, кажется, постоянно возбужденному телу, у нас давненько не было. Эротический массаж, техника буравчика в машине и уроки стрип-пластики не заканчивались для меня разрядкой. Конечно, я помогала себе пальчиками, но ведь «мастурбация и полноценный половой акт — разные вещи», и «от отсутствия секса люди не умирают, но очень страдают». Я уже начала мучиться, а Юрий Николаевич, кажется, наоборот задался своей целью хорошенько, до постоянных эротических снов и, хоть выжимай, трусиков, потомить меня возбуждением.

Бритоголовый резко наклонился. Боже, какой высокий кульбит сделали змеи! А я замерла, вжалась в кресло, борясь с иррациональным желанием обнять его мощные плечи, уткнуться в шею, вдохнуть запах и, захмелев, замурлыкать довольной, напившейся валерьянки кошкой. Видимо, я по нему соскучилась. Кажется, он все же мне немного нравится...

Юрий Николаевич всего лишь пристегнул ремень безопасности. Пристегнул, но не отстранился. Смотрит… «Поцелуй меня», — прошу мысленно я и облизываю разгоряченные от его взгляда губы. Нет, поцелуя не последовало, вернулся в свое кресло, взялся за руль.

— Куда мы едем?!

— Ко мне домой… — последовал короткий ответ и быстрый взгляд карих глаз на мое пытающееся сохранить холодную безэмоциональную маску лицо.

— Ого! — наигранно присвистнула я. — Прямо в упыревское логово!

— Светка, завязывай обзываться…

— Вообще-то это был комплимент, — улыбнулась кинодивой