Ройс Фокс весело рассмеялся и нежно провел пальцами по ее щеке.

— Мне всегда чертовски нравилось твое чувство юмора, маленькая проказница.

— Давайте ужинать! — неожиданно воскликнула Холли и вскочила на ноги.

Она действительно поправилась, заметила про себя Линдсей. Причем фунтов на пятнадцать, не меньше. Впрочем, с ее матерью произошло то же самое.

Холли подошла к зеркалу, которого здесь не было раньше, и долго смотрела на свое отражение.

— Я просто не знаю, что мне теперь делать, — тихо сказала Линдсей бабушке, когда пришла навестить ее на следующий день. День выдался прохладный и туманный, окутывающий сероватой пеленой очертания города за пределами больничного окна, но в самой палате было уютно и тепло.

— Ну что ж, по крайней мере, ты готова объяснить мне, что заставило тебя тихо бродить по моей палате в течение последнего часа. Что же случилось?

— Я просто не хотела тревожить тебя. В самом деле…

— Я умираю от скуки, Линдсей, — прервала ее бабушка. — Здесь гнетущая тоска. Дай мне хоть одну серьезную проблему, которую нужно решить. Дай мне пищу для размышлений, нечто такое, на чем я могла бы сфокусировать свое сознание. В противном случае мои мозги начнут медленно загнивать.

— Сидни собирается стать моделью, как и я.

— Это абсурдно!

— Нет, бабушка. Она уже разговаривала с отцом по этому поводу. Конечно, он был не в восторге от этого, но ей все же удалось уговорить его. Ты заметила, что Холли сильно поправилась за последнее время?

— Да, разумеется. Она просто много пьет, как, впрочем, и твоя мать. Но давай вернемся к Сидни. Зачем ей все это нужно?

— Она сказала отцу, что ей нужны деньги.

— Ну хорошо, а почему это тебя так беспокоит?

Линдсей собралась с духом, неожиданно ощутив ноющую боль в нижней части живота.

— Люди быстро вычислят ее, узнают ее прошлое, а она, в свою очередь, непременно расскажет всем обо мне. Все начнется с самого начала. Именно поэтому я в свое время взяла себе псевдоним Иден. Сейчас я просто Иден. У меня даже нет удостоверения личности, в котором упоминалось бы мое настоящее имя. Никто в Нью-Йорке не знает, что я Линдсей Фокс. Благодаря этому я чувствовала себя в полной безопасности и в течение последнего года ни о чем не думала.

Гэйтс Фокс погрузилась в свои мысли, пристально наблюдая за внучкой.

А Линдсей продолжала говорить, не в силах сдерживать в себе накопившуюся горечь:

— Она сделает это так, что все сразу же подумают, будто это я соблазнила князя и что именно я во всем виновата. А после этого за мной закрепится репутация отъявленной проститутки, склонной к различного рода извращениям.

— Нет, моя дорогая. Думаю, что она никому не скажет ни слова.

— Бабушка, слышала бы ты, что она говорила вчера вечером! Я просто не знаю, что мне теперь делать! Я, конечно, попыталась уговорить ее. Я умоляла ее чуть ли не на коленях, но…

— Как ты можешь быть такой глупой? — сочувственно прервала ее бабушка. — Ни в коем случае не надо умолять Сидни. Это бесполезно. Это же проявление слабости, а она всегда презирала слабых людей. Очень странно, что ты не знала этого раньше. Если откровенно, то меня удивляет, что ты продолжаешь считаться с ней. Ведь между вами разница в целых девять лет. С ней, моя дорогая, можно говорить только языком разума. Разума и, естественно, материального интереса. Другого языка она просто не понимает. Сидни всегда имела дело с серьезными препятствиями и успешно преодолевала их. Любая другая женщина просто не вынесла бы подобной нагрузки. Это удел сильных личностей, и она, безусловно, относится к их числу. Ей удается практически все, за что она берется. Она намечает себе определенную цель и неуклонно движется к ее реализации. Кроме того, она получает огромное удовольствие от самой возможности подразнить тебя. Тем более что ты для нее — прекрасный объект для насмешек, как, впрочем, и твоя мать, когда она жила в этом доме. А все из-за того, что ты слишком чувствительна и эмоциональна в отличие от нее. Ты дорожишь мнением других людей, а ей на это наплевать.

— Но если вспомнить ту ночь в Париже, то она решилась на отчаянный шаг и причинила себе не меньше неприятностей, чем мне или Алессандро. Разве не так, бабушка? Я до сих пор не могу понять, почему она это сделала.

— Да, здесь ты, безусловно, права. Во всей этой истории ты выглядела как Лолита. Сидни настолько умна, что это иногда даже пугает меня. Если она все-таки разболтает все подробности той ужасной ночи, то, естественно, ты в ее изложении будешь выглядеть обезумевшей маленькой шлюхой, а она — храброй женой, решительно наказавшей своего супруга за измену. И при этом все будут восхищаться ее поступком и восторгаться ее смелостью.

— Я должна во что бы то ни стало остановить ее. Я не могу… не могу снова пережить весь этот ужас.

— Ты уже справилась с этим. Разве не для этого ты окончила факультет психологии? Знаешь, в жизни есть вещи, которые никогда и нигде не спрячешь от посторонних глаз.

— Я убью ее.

— Это не самый лучший выход из положения, моя дорогая. Нет, Линдсей, я сама займусь этим делом. Я знаю, как нужно вести себя с Сидни. А ты еще слишком неопытна для этого. Во всяком случае, сейчас. Да, предоставь это мне. Я найду на нее управу.

Вечером того же дня Сидни появилась в спальне своей сестры. Она была по-прежнему прекрасной и безукоризненно сдержанной, но ее глаза блестели от гнева и раздражения.

— Ты выиграла на этот раз.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты заставила бабушку сделать за себя всю грязную работу. Да, я никому не стану рассказывать о тебе и о твоем прошлом. Обещаю. Для непосвященных ты останешься просто Иден со своей миленькой улыбкой. Разумеется, средства массовой информации немедленно узнают, кто я такая, и будут задавать массу вопросов об Алессандро, о событиях в Париже и вообще обо всем. Но я не стану выдавать тебя, дорогая моя сестричка. Я просто-напросто отодвину тебя на второй план. Оглянуться не успеешь, как окажешься в тени. Можешь не сомневаться в этом, Линдсей. Дай мне каких-нибудь шесть месяцев, и ты с удивлением увидишь, что стала бывшей моделью.

Линдсей не слушала ее, напряженно размышляя над тем, каким образом бабушке удалось усмирить свою старшую внучку. Не иначе как материальный интерес, под которым нужно понимать прежде всего ее деньги.

ЛИНДСЕЙ

Был конец октября, и листья на деревьях стали желтеть и опадать. Именно в это время года Центральный парк в Нью-Йорке был наиболее красивым. Линдсей медленно прогуливалась по парку, направляясь с Ист-Сайда на Вест-Сайд, где она условилась встретиться с Гэйл Верт в одном из мексиканских ресторанчиков на Семьдесят первой улице.

Воздух был уже довольно прохладным, и она ускорила шаг, разметая во все стороны плотный слой пожелтевших листьев.