— Далеко еще? — спросил Усман, когда они дошли до конца улицы.

Но Вахид не ответил ему. Он вглядывался в руины, пытался рассмотреть человека, укрывшегося там. Тело Зелимхана, лежавшее на плече, не позволяло увидеть, что происходит справа. Поэтому, когда сбоку раздался шорох, Вахиду пришлось развернуться всем телом.

В темноте щелкнул предохранитель, потом лязгнула затворная рама.

— Это я! — раздался голос Шамиля. — Опусти автомат.

Даже в темноте Вахид почувствовал, как Усман смотрит на него.

— Свой! — успокоил он. — Я звонил ему из палаты.

— Он быстро пришел, — заметил Усман.

— Здесь рядом.

— Кто это у тебя на плече? — Шамиль наконец-то приблизился настолько, что Вахид смог его разглядеть.

— Зелимхан. Надо его отнести на кладбище.

— Ты же сказал, что он пропал?

— Потом объясню, — пообещал Вахид и утер рукавом пот с лица. — Идем!

— Я, конечно, уважаю твои чувства, — проговорил Усман. — Только скоро рассвет, и нас хватятся.

— Кто? — спросил Вахид. — Не смеши меня. Раненые приходят и уходят, когда захотят. Никто не ведет никакого учета. У меня даже имени не спросили.

— Все равно, — не унимался Усман. — Мы убили охранника.

— А кто это видел? — Вахид уже пожалел, что взял этого нытика в помощники.

Никакой пользы от него не было.

— Хорошо. — Усман вздохнул. — Тогда показывайте, где здесь кладбище.

— Не знаю. Вынесем из города и предадим земле.

— Ты в своем уме? — возмутился Усман. — Там точно все перекрыто.

— Прорвемся! — заверил его Вахид.

— Как ты представляешь себе все это? — продолжал сомневаться Усман. — Что мы скажем, когда встретим на дороге боевиков? Они сразу поймут, что мы дезертиры.

— Пусть они думают, что нам сказать. Идите за мной.

Дорога изобиловала подбитыми танками и бронетранспортерами, из нутра которых несло жженой резиной и соляркой. Вахид несколько раз споткнулся об обломки кирпичей, угодил в небольшую воронку и едва не сломал себе шею.

— Давай я понесу, — предложил Шамиль.

— Когда надо будет, сам попрошу, — заверил его Вахид.

Когда они вышли на окраину города, стало заметно светлее, а со стороны пустыни потянуло прохладным ветерком.

— Стой! — раздался окрик на арабском.

Вахид остановился.

— Свои!

— Кто такие?

Вахид разглядел пикап с пулеметом в кузове и человека, стоящего рядом с ним.

— Я плохо понимаю арабский язык! — ответил он заученной фразой. — Но знаю чеченский и английский.

— Ты чеченец? — спросил его тот же человек на родном языке.

Вахид облегченно вздохнул и воскликнул:

— Хвала Всевышнему! Тебе о чем-нибудь говорит имя Абдул аль-Валид?

— Валид? — удивленно протянул человек с автоматом. — Ты, я слышал, ранен.

— А ты кто? — спросил Вахид, вглядываясь в лицо, размытое предрассветными сумерками. — Назови свое имя.

— Руслан Масахадов.

— Если бы не пустыня, давно подумал бы, что я на родине, — проговорил Вахид. — Только что умер мой родственник. Нужно похоронить.

— Прими мои соболезнования! — Руслан прижал руку к груди.

— Ты здесь один?

— Нас трое. — Руслан махнул в сторону автомобиля. — Анвар и Доку спят.

— Они в машине? — спросил Вахид и наконец-то разглядел и людей, сидевших в пикапе. — Может, вы дадите нам ее на время?

— Доку! — позвал боевик.

Послышался звук открываемой дверцы. Вахид разглядел, как на дорогу вышел человек.

— Что? — спросил Доку.

— У наших братьев несчастье, — сказал боевик. — У одного из них от ран умер родственник. Скажи Анвару, пусть останется со мной, а сам довези их до кладбища.

Вскоре Доку остановил машину у свежевырытых могил.

— Это сколько же наших братьев полегло от рук неверных? — ни к кому не обращаясь, сказал он.

— Ты расстроен? — спросил из кузова Вахид.

Быстро светало. Небо на востоке налилось багрянцем.

— А ты нет? — осведомился Доку и выбрался из-за руля.

— Они в раю, за них радоваться надо, — сказал Шамиль, взял лопату, лежащую в кузове, и подошел к яме. — Интересно, для кого ее вырыли?

— Может, и для тебя, — как само собой разумеющееся ответил Доку.

— Ты сказал, у тебя вода есть, — напомнил Вахид.

— Извини, совсем забыл. — Доку устремился обратно к машине и через минуту протянул Вахиду пластиковую бутыль.

— Погоди. — Вахид отстранился и огляделся. — Не будем же мы его в кузове мыть?

— Ты собираешься сейчас соблюдать обряд? — удивился Шамиль.

— Ложе для омовения там, — со знанием дела сказал Доку и показал рукой в сторону развалин.

Вахид увидел каменную плиту.

— Помогите мне! — Он подхватил тело Зелимхана и подтащил к краю кузова.

Втроем они спустили покойника на землю и перенесли к плите. Вахид лично уложил его таким образом, чтобы лицом он был обращен к священной Мекке. Шамиль помог размотать простыню.

— Что это? — спросил Доку, глядя на порезы.

— Я думаю, тебе лучше не знать правду, — на полном серьезе сказал Вахид. — Она страшная, а ты молод и можешь наделать глупостей.

— Кажется, я догадался! — Рука чеченца легла на автомат.

— О чем ты догадался? — спросил Вахид.

— Из него вытащили органы, а потом убили!

— Хватит говорить! — разозлился Вахид. — Лучше помогите мне.

Было уже совсем светло, когда Вахид закончил поправлять могильный холмик:

— Все!

— Надо было Доку попросить, чтобы приехал за нами, — сокрушался Усман, глядя на блокпост и машину, видневшиеся вдали. — У него в кузове стояли две канистры с бензином. Нам бы хватило доехать до границы с Турцией.

Вахид переглянулся с Шамилем и уставился на Усмана.

— Ты решил сейчас уходить в Турцию? — спросил он.

— А как иначе?

— Это из-за жары, — сделал вывод Шамиль и улыбнулся.

— Что ты хочешь этим сказать? — возмутился Усман. — Думаешь, я перестал соображать?

— Девятьсот километров по территории, занятой террористами, — задумчиво проговорил Вахид и осекся.

Но было поздно.

По тому, как изменился в лице Усман, стало ясно, что его зацепило такое определение.