– Кауф не покидала дом, – напомнила я. – И, судя по тому, что о Ксении Львовне говорили Ванда, Варвара Борисова и Виктор Маркович, ей было наплевать на мнение посторонних. Жена Резникова не любила людей, не желала с ними общаться. Она и с родной-то дочерью после нападения на нее почти не разговаривала.

– Может, и так, – сказал компьютерщик. – Но я бы словам Комиссаровой и Дворкина не очень доверял. Что-то в особняке творилось непонятное.

– Ладно, пусть члены семьи врут, – легко согласилась я. – Но уволенной горничной нет смысла лгать, а она тоже говорила о нелюдимости хозяйки. Слушай, почему ты нам сразу не рассказал правду о Кауф?

– Потому что узнал ее только сегодня, – ответил Троянов. – Выяснил гору интересного, но на поиски понадобилось время.

– Выкладывай все, – потребовала я.

Роберт снова подъехал на стуле к своим ноутбукам.

– Ванда нам наплела кружева про всех членов семьи.

– О себе она тоже не полную правду доложила, – фыркнула я, – забыла о пребывании на зоне.

– С кого начать разоблачение? – потер руки Троянов. – Если вам без разницы, пусть это будет Резников. Он действительно юрист, получил высшее образование и считается адвокатом. Маленькая деталь: нигде невозможно найти упоминаний об участии Владимира в каких-то процессах.

– Может, он консультирует по бытовым вопросам? – предположила я. – Сидит на приеме граждан, рассказывает, как правильно составить заявление, объясняет суть договора на кредит. Занимается рутинной мелочовкой.

– Не-а, – по-детски отреагировал Троянов. – Владимир Борисович нигде не состоит в штате, он фрилансер, то бишь трутень. Представляется известным адвокатом, но таковым не является. Зато он непременный участник тусовок, завсегдатай вечеринок. Как до смерти жены бегал везде, куда звали, так и сейчас бегает.

– Ты ничего не напутал? – засомневалась я. – По словам Ванды, муж Ксении постоянно находился дома около супруги, отъезжал только на встречи с продюсерами и артистами. И Комиссарова не называла Резникова известным адвокатом, просто вскользь обронила, что раньше он принимал клиентов, но женившись, занимался исключительно делами супруги.

Роберт закатил глаза.

– Ванда сказала! Тань, она тебя одурманила? Комиссарова врунья. Ну-ка глянь…

Троянов подвигал «мышку», и на экране одного ноутбука появились фотографии.

– Читай подписи, – велел компьютерщик. – Это нарезка из разных гламурных журналов.

Я прищурилась.

«Адвокат Владимир Резников и певица Алина на дне рождения певца Мити». «Юрист Владимир Резников и его прелестная спутница на открытии бутика «Оло»». «Адвокат Резников – победитель заезда антикварных автомобилей». «Певица Алина со своим братом, знаменитым адвокатом Резниковым, на состязаниях по гольфу…»

– Ну, хватит? – хмыкнул Роберт. – Какое издание ни возьми, везде увидим сладкую парочку. За месяц Вовочка и Алиночка ухитряются посетить более двадцати пяти мероприятий, иногда в один вечер успевают заехать в два-три места.

– Веселые бездельники, – подвела итог Лиза. – Таких немало. Вон, видите, чуть ниже, под другим снимком написано «Нинель Колкина, светская львица, и ее подруга Евгения Жаркова, светская львица, на обеде в честь десятилетия ресторана «Пар». Светская львица – это нигде не работающая дама, прожигающая капитал супруга или отца.

– С женщинами понятно, – вздохнула я, – их содержат мужчины.

– Полно парней, которые живут за счет богатых баб, – возразила Лиза. – Об альфонсах еще Ги де Мопассан писал.

Я отвернулась от ноутбука.

– Варвара, рассказывая о привычках хозяйки, упомянула, что та весь день проводила в своей затрапезно обставленной комнате. Кабинет был звукоизолирован, что понятно, но иногда со второго этажа доносились громкие звуки. У горничной создалось впечатление, что Ксения Львовна просто колотит по клавишам кулаками. Борисова искренне недоумевала, каким образом из этой какофонии может возникнуть песня. Лиза, я слышала о жиголо. Но за чей счет мог жить Владимир? Даже, если Кауф и написала три мелодии (в чем я уже тоже сомневаюсь), которые достались Алине, то на гонорар за эти песни нельзя построить особняк. Так откуда у семьи средства?

Роберт развел руками.

– Могу предположить, что Резников не покупает ценности, а распродает их. Вспомните золотую чашку, которую якобы украл Иван.

– Коллекция Альберта Ванюшина попала в руки Владимира! – воскликнула я. – И как это случилось?

– Дайте мне сказать! – занервничала Лиза. – Еще я встретилась…

– Погоди, – отмахнулась я от Кочергиной. – Роб, копни глубже. Кто родители Резниковых?

– Угу, – кивнул Троянов и застучал клавишами. – Нашел. Отец, Борис Владимирович, ученый. Мать, Елена Михайловна, преподаватель. Соответственно они Резниковы.

Мне имя с отчеством отца Владимира в сочетании с фамилией показались знакомыми, но поразмыслить на эту тему не удалось, потому что Троянов продолжал:

– Обычная семья, ничего криминального или эпатажного. Старшие Резниковы, представители интеллигенции, дали детям необходимое образование. Они уже умерли, никаких скандалов с ними вроде не связано.

– А Ксения? – не успокаивалась я. – У нее родители кто? В какой музыкальной школе она работала?

– Сейчас найду, – пообещал Роберт и вновь забегал пальцами по клавиатуре.

– Отлично, – обрадовалась Лиза, – наконец-то я получила возможность высказаться. Жаль, что не раньше, иначе б вы не удивлялись, откуда у Резниковых деньги. Семью, похоже, содержала Ванда.

Я с трудом сдержала смех.

– Гениальное предположение. Позволь тебе напомнить, что Комиссарова состояла в услужении у Кауф. С течением времени они подружились, но Ванде все равно платили за услуги, она была экономкой.

– А вот и нет! – торжествующе заявила Лиза. – Комиссарова имела свой бизнес. И очень даже успешно вела дела.

Тут даже Роберт оторвался от Интернета.

– Правда? А подробнее можно?

Лиза вскинула голову.

– После визита в институт, где учился Иван, я поехала к Александру Кошмарову, – начала издалека Кочергина. – Парень был дома и, несмотря на обеденный час, спал. Посему выразил крайнее недовольство моим визитом. Интерьер в квартире красавчика, скажу я вам, варварски роскошный – золото с позолотой.

Елизавета принялась самозабвенно описывать помещение, мы с Трояновым слушали не перебивая.

В квартире было, по-видимому, несколько комнат, Лиза видела только гостиную и санузел, куда попросила разрешения зайти, чтобы помыть руки. Черный потолок, розовые стены, никаких люстр, повсюду торшеры или светильники, вделанные в пол из красного дерева. Белый кожаный диван, три кресла ему под стать, на мягкой мебели много подушек, пледов из натуральной норки и шиншиллы. Занавески бархатные, в углу кальян, современная аудиоаппаратура, телевизора нет, повсюду ковры из шелка. Это что касается гостиной.