Когда мы читаем, что в 78 году Вишневскую и Ростроповича лишили гражданства или «выгнали из СССР», следует понимать, что ниоткуда их не выгоняли. Вот как пишет об этом Евгений Нестеренко: «Я помню, что их отъезд комментировала вся музыкальная и театральная Москва. Ростропович и Вишневская уехали вызывающе, непорядочно и нехорошо. Советская пресса перепечатала несколько интервью, которые они сразу же дали западным журналистам. Уже тогда все было ясно. Через два года они не выразили желания вернуться. Через три года им напомнили, что пора бы вернуться. Через четыре года напомнили еще раз. Они не возвращались. И тогда правительство поставило вопрос о лишении их гражданства». По версии самой Галины Павловны, советское правительство отреагировало таким образом на то, что Ростропович помогал инвалидам Первой мировой войны. Что тут правда? Лично я придерживаюсь версии Нестеренко. Двухгодичные гастроли не должны были растянуться на четыре года, либо мы не знаем каких-то подробностей, а следовательно, не имеем возможности рассмотреть это дело объективно.

Кто мог знать, что, уезжая с чемоданом вещей и не имея возможности забрать с собой даже свои награды, не то что золото и валюту, уже через год Ростропович купит себе виолончель Страдивари, ту самую, на которой в саду Тюильри пытался играть Наполеон, и которую при этом он варварски поцарапал шпорами? Кто мог сказать заранее, что в 1982 году, по окончанию певческой карьеры, Мстислав Леопольдович подарит любимой супруге имение, названное в ее честь «Галино» площадью больше территории княжества Монако, находящееся в двухстах милях к северу от Вашингтона? «Он добился, чтобы на американских картах появилось название населенного пункта с русским именем – это название поместье носит и до сих пор, уже находясь в собственности других людей, – рассказывает в интервью[149] Елена Ростропович. – Выбор места, довольно удаленного от американской столицы, где отец возглавлял Национальный симфонический оркестр, определялся близостью русского монастыря. История перестройки дома затянулась на пять долгих лет, в течение которых все работы велись в тайне от Галины Павловны.

В итоге «вручение подарка» было срежиссировано как спектакль. Дизайнер, который накупил на аукционах мебель и картины, полностью обставил дом. Мама прилетела из Парижа, и прямо из аэропорта отец повез ее куда-то, не объясняя, куда именно. Мобильных телефонов тогда еще не было, и у меня с папой была договоренность, что он подъедет к воротам поместья, от которых до дома еще километр, ровно в семь вечера. К этому моменту мы должны были зажечь свечи в каждом окне огромного дома, включить фонари в петербургском стиле, которые освещали дорогу к особняку, и врубить на полную мощность на улице колонки, из которых должна была политься запись увертюры к балету Прокофьева «Ромео и Джульетта» в исполнении оркестра под управлением отца – у нас даже проходили репетиции, чтобы сделать все вовремя. Японская семейная пара, нанятая в качестве мажордома и кухарки, ничем не могла нам помочь, также как и манерный декоратор – он лишь в волнении перед приездом хозяйки имения заламывал руки. Поэтому всем пришлось заниматься мне с моим мужем. И тут мы обнаружили, что поместье этим летним вечером атаковано целой армией комаров – рядом были болота. Мой муж вел нашу маленькую «Тойоту», а я, высунувшись из окна машины, прыскала вокруг спреем от насекомых, чтобы маму не сожрали комары».

Будет еще много квартир и домов, самая любимая квартира – в Париже, на авеню Жоржа Манделя. Собственно говоря, семья Ростроповича не будет приобретать никакой недвижимости до 1978 года, так как, оставаясь советскими гражданами, они всегда боялись, что когда они вернутся домой, им могут запретить выехать еще раз, и тогда все пропадет. Париж чем-то напоминает Петербург. Проходя мимо, Галина увидела в окно салон с колоннами, лепные потолки с позолотой и сразу же влюбилась в это место. После ремонта квартира была сверху донизу обставлена антиквариатом, причем Вишневская отдавала предпочтение всему русскому. В 1980 была приобретена дача в Лаппеенранте, так как Галина скучала по низкому серому небу.

В 1990-м Вишневской и Ростроповичу вернули советское гражданство, награды и звания народных артистов СССР. Тем не менее, они отказались снова сделаться советскими подданными, продолжая жить по швейцарским документам апатридов – лиц без государственной принадлежности. В тот же год они впервые после шестнадцатилетнего перерыва приехали в СССР с Вашингтонским симфоническим оркестром, которым руководил Ростропович. Концерты прошли в Москве и Ленинграде.

После в 1995 года они приобретут квартиру в Северной столице: «Мы выбрали квартиру из семи комнат площадью около двухсот метров на втором этаже дома на набережной Кутузова – дуло крейсера «Аврора» смотрит прямо нам в окна. Огромные комнаты были разделены на типичные петербургские коммунальные «пеналы» с одним окном. Все перегородки мы убрали, сделали ремонт и, помню, обмывали покупку с Анатолием Александровичем (имеется в виду А. Собчак, мэр города. – Прим. Ю.А.) прямо на подоконнике, когда Слава обнаружил, что единственный в доме балкон принадлежит соседней квартире, и сказал: «А давай купим весь этаж!»» … «Ступени на лестнице были как будто изъедены ихтиозаврами, даже перила на ней отсутствовали, сквозь наш вестибюль был проход с набережной Невы на Шпалерную. Пришла я, помню, на первый этаж предлагать расселение – боже, что я там увидела! В десять утра уже опухшие от пьянства синюшные мужики, ряды пустых бутылок: «Халллинаа Паалнаа, царица вы наша!». В результате мы скупили квартиры на первом этаже, на третьем, подвал, чердак – в конце концов весь дом стал нашим, и лишь обитатели маленькой двухкомнатной квартиры на третьем этаже из вредности лет десять отказывались от любых вариантов переезда, пока не уехали в позапрошлом году. И при этом до сих пор приходится слышать, что этот дом нам подарил Собчак, – ничего себе подарочек! В общей сложности, расселяя коммуналки, мы купили сорок две однокомнатные и двухкомнатные квартиры»[150].

В 1982 году Вишневская напишет свою книгу «Галина. История Жизни», которую мы многократно цитировали здесь. Казалось бы, остался финал – достойная, обеспеченная старость в кругу семьи, друзей и внуков. Но ни Вишневская, ни Ростропович так не могли. Поэтому далее их ждала преподавательская деятельность. Дом на Кутузовской набережной был превращен в школу пения, там же жила и сама Галина Павловна: удобно – вышла из своей квартиры, и ты уже на работе.

Впрочем, давайте вернемся к началу нашего повествования. СССР покидает Ростропович, и вскоре к нему приезжают жена с дочерями. Еще никто не знает, что будет впереди, что Галине Вишневской и Мстиславу Ростроповичу придется вынести и разлуку и последующее воссоединение семейства, придется пережить страшное известие о лишении их советского гражданства. Это произойдет через четыре года после отъезда.

Будет много работы, со временем дочери возглавят, Ольга – музыкальный Фонд Ростроповича, Елена – медицинский «Вишневская Ростропович». Так завещал им отец. В один прекрасный день на поддержание этих самых фондов Галина Павловна отдаст коллекцию живописи, которую они с мужем любовно собирали долгие годы по аукционам мира. Будет и перестройка, и защита Белого дома в Москве. И многое, многое другое.