Наступление, которое потом получило название Первой битвы за Критию, началось в 08.00 обстрелом с кораблей. По кому и зачем они стреляли — сказать очень сложно, союзники не имели ни малейшего представления о расположении турецких траншей и тем более артиллерийских батарей. 87-я бригада 29-й дивизии наступала на крайнем левом фланге вдоль берега залива Ксерос и лощины Гулли, которую в день высадки англичане могли пройти совершенно спокойно. Бригада продвинулась примерно на 3 километра, пока не встретила линию турецких пикетов. Правее наступала 88-я бригада, а 86-я, которая ранее понесла самые тяжелые потери, оставалась в резерве.

Но все в который раз пошло наперекосяк, причем виновато в этом было командование дивизии. Хотя генерал Хантер-Уэстон подписал приказ еще в 22.00 накануне, штаб не справился со своей работой, и детали не были доведены до многих батальонов. Как и в плане Шлиффена, не было учтено множество факторов, вроде местности, по которой предстояло двигаться войскам, теперь бездорожье обернулось против англичан. Сам Хантер-Уэстон находился слишком далеко от фронта и не мог командовать войсками.

Атака высот Ачи-Баба. Картина художника Криса Коллингвуда.

Мыс Хеллес. Первые турецкие пленные.

Генерал Хантер-Уэстон и его штаб во время битвы за Критию.

План начал разваливаться с самого начала, так как неожиданно французский 175-й полк тоже пошел вперед и сумел продвинуться примерно на полкилометра, прежде чем был остановлен турками.

Англичанам пришлось хуже. Они встретили три глубокие лощины, о существовании которых никто не думал: Гулли, Крития Нуллах и Ачи-Баба Нуллах. В результате их фронт раскололся на отдельные участки, батальоны потеряли связь друг с другом. Два батальона 87-й бригады завязли в кустах на дне лощины Гулли и попали под плотный пулеметный огонь. Впрочем, туркам тоже приходилось нелегко — оборону держали остатки 26-го и 25-й полк 9-й дивизии. Их солдаты тоже были измучены до крайности, в какой-то момент судьба боя повисла на волоске. Вот что пишет командир батальона 26-го полка: «Командир полка отдал приказ отступать к Соганлидере, но я ответил, что мы должны подождать, и что высоты Ачи-Баба имеют важное значение. Поэтому он сказал, что мы должны отправиться вместе к командиру 25-го полка обсудить это, что мы и сделали. Как раз в это время подошла из резерва 9-я рота и встретила противника вместе с 12-й на левом фланге. Остатки 10-й и 11-й рот стояли на правом, и превосходящие силы противника были остановлены. Бой затянулся на 3 или 4 часа. В результате, хотя 10-я рота понесла большие потери, противник не сумел захватить командные высоты на Ачи-Баба. Через 4 часа на наш левый фланг прибыл 19-й полк 7-й дивизии».

Как раз в тот момент, когда продвижение союзников начало замедляться, свежие турецкие силы контратаковали французов. Те начали отступать, обнажив фланг 88-й бригады. Англичане также начали отходить, зацепившись лишь на крайнем левом фланге. Но даже там они так и не дошли до участка У, где были три дня назад. К 18.00 атака заглохла сама собой. Хотя союзники имели двойное превосходство в силах, они так и не добились ничего серьезного, только потеряли около 3000 человек. Потери турок оказались меньше, но ненамного — около 2400 человек.

Теперь настал черед противника ошибаться. Лиман фон Сандерс начал перебрасывать на полуостров подкрепления, но это были разрозненные полки 5-й, 7-й и 11-й дивизий. Чтобы хоть как-то объединить войска, Лиман фон Сандерс создал специальный штаб и назначил полковника фон Зоденштерна командовать фронтом Седд-уль-Бахр, тогда как командир III корпуса Эсат-паша принял участок Анзак. На фронт поступили свежие подкрепления, и 20 апреля Энвер отдал приказ атаковать и уничтожить противника. Лиман фон Сандерс опасался, что в дневное время корабли союзников сметут огнем своих орудий атакующие колонны и приказал наступать ночью. 1 мая в 22.00 фон Зоденштерн попытался это сделать. Для начала был отдан напыщенный приказ: «Атаковать противника штыками и полностью уничтожить его!

Мы не отступим ни на шаг. Если мы сделаем это, наша религия, наша страна и наша нация погибнут. Солдаты! Весь мир смотрит на вас!»

Штаб генерала Лимана фон Сандерса. Подготовка турецкой контратаки. Панорама из Музея Аттатюрка.

Пулеметчики с линейного крейсера «Гебен».

Особенно сильный удар обрушился на французов, которые не выдержали и начали отходить, но кое-как тыловые подразделения и артиллеристы сумели поддержать и остановить отступающую пехоту. А утром действительно вступила в дело корабельная артиллерия. Вспоминает командир броненосца «Виндженс» капитан 1 ранга Смит: «Снялись с якоря, пошли на помощь. Ничего не смогли различить. Запросили информацию у французов. Ответом были только призывы о помощи. Стреляли вслепую. Офицер береговой партии сообщил, что французы бегут, возможна погрузка на корабли. Подошли ближе к батарее де Тотт, чтобы прикрыть погрузку. В 04.30 рассвело. Двинулись дальше. Французы начали наступать. Открыли огонь из 12-фн орудий шрапнелью. Оказалось, что находимся в 1500 ярдах от фланга. Турки отходят. Проводили их 6-дюймовыми. Увидели живую изгородь. Прошли дальше, чтобы видеть, что за ней. В 05.15 увидели, что противник перегруппировывается под прикрытием изгороди. Затем им дали сигнал к атаке. Позволили немного пройти и обстреляли. Они сразу остановились и побежали назад. 06.25 — новая попытка. Прикончили их 6-дюймовой шрапнелью».

И действительно, утром 2 мая французы под прикрытием английских кораблей сумели восстановить положение. На их участок была переброшена бригада Морской дивизии, находившаяся в резерве. Положение стабилизировалось. Ночью 3 мая турки повторили атаку, бросив в бой части только что прибывшей 15-й дивизии, но тоже не добились успеха. Зато в районе боев появилась пулеметная команда, укомплектованная моряками «Гебена».

Два полезных изобретения, впервые массово примененных в Галлиполи. Перископ для обзора и перископическое приспособление для стрельбы из винтовки. Это позволяло хотя бы как то бороться с «турецкими снайперами».