от происходящего. — Мы вообще-то, как радушные хозяева, должны были бы встретить родителей, а не Макс с Кариной.

— А если я не могу отпустить? — спрашивает он, не сводя с меня глаз.

В какой-то миг растворяется всё, кроме взгляда мужа, его прикосновений.

— Я люблю тебя, — понимаю, что в запасе у нас несколько минут, прежде чем комната заполнится людьми, поэтому жадно сминаю губы мужа своими, ощущая, как внизу живота разливается тепло. Мне кажется, идея организовать сегодня Максу ночное дежурство была отличной.

— И я тебя люблю, — перед тем, как отпустить, Дан до легкой боли сжимает мои ягодицы. — Съем тебя ночью, — обещает он, поворачиваясь к двери, к которой уже подходят его родители. — Мам, пап, привет! — на лице такое спокойствие, словно это не он только что держал меня в объятиях, маниакально изучая все выпуклости моего тела.

— Ничего не меняется, — вместо приветствия весело говорит Ирина Арсентьевна. Обнимает своего сына, затем меня. — Привет, дорогие.

— Вы о чем? — немного не понимаю я.

— Ну, как о чем? Вспомнила, как в прошлый раз пришла к вам в гости.

По мере того, как в моей голове вырисовываются картинки этой встречи, я чувствую, что готова провалиться сквозь землю…

Это было, примерно, полторы недели назад. Встреча была запланированной. Когда свекровь позвонила в домофон, мы с Даном открыли все замки и остались ждать её в прихожей. Кира только уснула, поэтому мы могли полностью сконцентрироваться на себе. Не совсем понимаю, как так случилось, но, когда свекровь открыла дверь, мы с Даном целовались, совершенно забыв о том, что к нам поднимаются гости.

Взрослые люди… Ничего криминального, как говорится… Но мне было немного не по себе.

— Но это ведь прекрасно, — смеется Ирина Арсентьевна, замечая напавшую на меня оторопь.

— Ты про то, как они целовались на пороге? — насмешливый густой бас принадлежит главе семейства Сафаровых. Этот человек прямой, как танк. Он не прячется за пустыми словами, всегда спрашивает четко и по делу.

— Ого, «спалились», значит, голубки, — смеется Макс.

— Сынок, настоящие чувства не спрячешь, даже если будешь очень стараться.

— А они и не стараются.

Веселый смех разносится по всей квартире.

Хорошее настроение не покидает нас весь вечер. Мы долго сидим за столом, общаемся, играем в настольные игры. Даже Кира не желает заканчивать это веселье и яростно сопротивляется, когда приходит время спать.

— Давайте я её укачаю, — предлагает Ирина Арсентьевна.

— Мы сами, мам, — Дан берет Киру на руки, затем одну ладонь протягивает мне. — Вы пока посидите немного без нас.

Идем в детскую, укладываем Киру в кроватку, садимся с Даном по обе стороны от дочки.

— Начинай сегодня ты, — говорю мужу.

Мы часто так делаем… Рассказываем по очереди сказку, выдумывая её на ходу. Иногда получаются добрые сказки, иногда с романтическим уклоном, а иногда, как сегодня, очень смешные. Кира уже уснула, а мы продолжаем перешептываться с Даном, угорая со смеху.

— Кажется, нам пора идти, — произносит Дан, когда в один из приступов нашего смеха Кира начинает ворочаться.

Поднимаемся с кровати, но прежде, чем выйти из комнаты к гостям, Дан останавливает меня.

— Я тебе говорил сегодня, что люблю тебя?

— Как минимум, раз пять, — улыбаюсь, вставая на носочки и чмокая мужа в губы.

Неожиданно слышится шорох открывающейся двери. Показывается Ирина Арсентьевна.

— Ребята, до нового года осталось несколько минут. Идёмте скорее.

Мы успеваем. Под бой курантов, когда все негромко, чтоб не разбудить Киру, выкрикивают поздравления, муж склоняется ко мне и нежно целует в висок.

— Люблю тебя!