хозяйством, переливался различными цветовыми оттенками от мигавших на нем био-кристаллических индикаторов. К нему-то я и направился.

Пульт этот, как, впрочем, и все вокруг, был также огромным. Поэтому заползти на него оказалось для меня делом совсем непростым. Но мои старания были вознаграждены, поскольку взобравшись наверх и стоя так, чтобы ненароком ничего не нажать, я довольно быстро в нем разобрался. И помимо прочего обнаружил, что на пульте имелась функция записи и воспроизведения. Была на нем и соответствующая сенсорная кнопка, рядом с которой находился индикатор, который показывал, что запись все еще велась до сих пор. «Интересно, – подумал я, – что же здесь такого могло произойти, чтобы они, все „эти“, вот так все побросали, не удосужившись даже отключить за собой оборудование?» Ну, что мне оставалось делать? Я остановил запись, перемотал все назад и включил воспроизведение. И тут, словно бы само пространство вокруг этой сцены – зрительного зала стало как будто бы густеть, делаясь все более и более непрозрачным. Но спустя примерно полминуты и став уже иссиня-черным, вдруг наоборот ярко вспыхнуло белым и засветилось как экран видеофона. Только экран этот был совершенно невероятных размеров. Примерно сто орр в высоту и полторы тысячи в диаметре и располагался, как я уже сказал, вокруг зрительного зала, давая при этом круговое панорамное изображение. И вот что я увидел.

Это было не представление и даже не спектакль. Все что здесь происходило, более всего напоминало какой-то фестиваль или конкурс. Разные существа выходили вперед перед публикой, которую, кстати, все также не было видно, и показывали свои номера. Кое-что из того, что они делали, я понимал, а кое-что так и попросту ставило меня в тупик. Через некоторое время к конкурсантам вышел, по всей видимости, председатель конкурсной комиссии и объявил итоги первого тура. Народу поубавилось. Потом был второй тур, и также часть конкурсантов по его окончании была отсеяна. Наконец наступил финал. Туда вышли три странных существа. Я в своей жизни никогда еще не видел таких, и они были явно не из нашей Галактики. Первый из них, как оказалось, представлял номер со скульптурной композицией, второй с художественной, а третий с музыкальной. Прозвучала некая странная мелодия, отдаленно напоминавшая короткую увертюру и, судя по всему, призывавшая публику к тишине, а первого конкурсанта к началу выступления. И вот каким был его номер.

Конкурсант этот выкатил вперед и поставил перед зрителями некое устройство, по виду – так простой черный ящик, но все же довольно-таки крупный. Потом включил его и стал демонстрировать всем какие-то картинки. Это были небольшие листы из гибкого полупрозрачного материала, в которых были проделаны очень мелкие отверстия. Отверстия эти в совокупности составляли изображения. Там были и листья неких неизвестных мне растений, геометрические фигуры, животные какие-то и также мне неизвестные. Потом конкурсант этот начал вставлять свои, назовем их условно «перфорационные карты» в черный ящик, после чего, настроив изображение, спроецировал полученный результат на часть того огромного экрана, на который и я сейчас смотрел. Тут можно было бы ожидать, что на экране появится цветное изображение, полученное от прохождения света через эти его карты. Но все оказалось, – Скит нарочито хмыкнул, – несколько сложнее. Дело в том, что – и насколько я сумел понять тот процесс – устройство конкурсанта переносило рисунок с этих карт на само пространство, причем не просто так, а делая в нем микро-проколы. То есть совсем маленькие «кротовые норы», вход в которые находился в его ящике, а выход где-то далеко-далеко в космосе.

Затем, воздействуя через эти микро-проколы, устройство, масштабируя узор, конфигурировало в удаленном пространстве огромные сгустки пыли и газа. Проще говоря, конкурсант этот при помощи своего чудо-ящика просто-таки лепил из газо-пылевых облаков скульптуры. И вот это уже было действительно потрясающим. Такого я и вообразить-то себе даже не мог. У меня на глазах из бесформенных межзвездных образований, невероятно огромных и разряженных, появлялись настоящие произведения искусства. Их, наверное, и разглядеть-то можно было лишь с такого гигантского расстояния. Да и сам этот ящик, по всей видимости, транслировал полученное изображение назад, через все те же микро-проколы пространства-времени. Поскольку в противном случае зрители смогли бы увидеть все эти «скульптурные композиции» лет эдак через тысячу. Наконец артист закончил все и, почтительно поклонившись, представил публике свое творение. Та защелкала, застучала и зааплодировала, выражая этим, по всей видимости, свое восхищение перед творчески-научным гением конкурсанта. Мне же изо всех его работ более всего запомнилась одна. Она изображала голову некого неизвестного мне животного. И хотя я не мог непосредственно сравнить его творение с оригиналом, потому что не знал, что это был за зверь такой, но мне эта его «темная голова», как я ее для себя назвал, тогда больше всех почему-то понравилась. Затем вышел второй конкурсант.

Он так же, как и первый, выдвинул вперед некое устройство. Но для него у этого конкурсанта не было предусмотрено никаких заранее припасенных заготовок, а управлял он им сам и регулировал все по ходу выступления. Впрочем, на этот раз мне сразу стало понятно, что делало его устройство. Оно генерировало некое силовое поле, которое воздействовало на окружающее планету пространство, создавая эффект гравитационного линзирования. Все вы, конечно, знаете, – Скит мельком глянул на слушателей, – что это за эффект такой. Это когда довольно крупные массы вещества так искривляют пространство-время, что делают его подобным обыкновенной линзе, через которую, в свою очередь, могут быть видны весьма удаленные объекты. По сути получается такой огромный оптический телескоп, где в роли увеличивающих изображение линз выступает само пространство. Вот только одно дело наблюдать этот эффект где-то в далеком космосе и совсем другое, рядом. Когда вокруг планеты, на которой ты находишься, возникает такая вот гигантская гравитационная линза.

И ты визуально оказываешься в совершенно иных точках Вселенной. То в центре огромной Галактики, где звезд так много, что от них ночью светло как днем, то наоборот в темном межгалактическом пространстве, когда с разных сторон видны сотни, если не тысячи сверкающих всевозможными красками Галактик. Или рядом с какой-нибудь планетой. Да так близко еще, что кажется, что она вот-вот в тебя врежется. Публика, глядя на это невероятное представление, ахнула. И также защелкала, застучала и зааплодировала. Все были потрясены. Так же как и я опять, – Скит выразительно посмотрел на аудиторию. – Ведь в тот момент, я чуть было не лишился дара речи и смотрел на развернувшееся передо мной действо, совсем уже позабыв не только о том, где находился, но и что, собственно говоря, там делал.