— Это же просто замечательно, — констатировала Ханна Хвасс. — Тогда все на мази, как вы в полиции обычно говорите. Да, еще одно дело, кстати. В следующий раз встретимся только в понедельник, потому что в эту пятницу я занята. Мы провожаем шефа на пенсию.

— Какая жалость, — вздохнул Бекстрём. — Нет, не то, что ты идешь на проводы, а то, что мы не сможем увидеться.

«Порой приходится радоваться и малому», — подумал он.

— Ничего, не беспокойся, Бекстрём. Есть еще вопросы, которые следует обсудить прежде, чем мы расстанемся?

Все восемь человек, сидевшие в комнате, покачали головой.

«Ряды сомкнулись», — одобрительно подумал Бекстрём, когда провожал прокурора к лифту с целью убедиться, что она покинула здание.

— О’кей, — сказал он две минуты спустя, когда вернулся в совещательную комнату и закрыл за собой дверь. — Мы наконец получили себе на шею прокуроршу, которая явно не семи пядей во лбу. И как нам разбираться с ней? Твое предложение, Ниеми?

— Рано или поздно это происходит, — сказал Ниеми. — Сейчас случилось с нами. То, о чем она говорила, мы сделаем, да чего там сделаем, уже занимаемся этим. Давайте не будем тревожить ее до понедельника. Мне надо встретиться с Тойвоненом по одному делу, так что у меня будет возможность обсудить с ним остальное. С глазу на глаз.

— Спасибо тебе от нас за это, — сказал Бекстрём.

«Даже финский кавалерист встал в строй», — подумал он.

— Если кому-то интересно услышать, почему она ведет себя таким образом, у меня есть идея на сей счет, — продолжал Ниеми.

— А я и не догадывался, что ты еще и психиатр, — заметил Бекстрём.

«Наверное, этому его научили в университете в Хапаранде».

— В службе, занимающейся экономическими преступлениями, где она всегда работала, прокуроры, экономисты и ревизоры правят бал, — сказал Ниеми. — Простые души вроде нас должны делать только то, что им прикажут.

— Совсем другая корпоративная культура, — ухмыльнулся Стигсон.

— Да, примерно так, — согласился Ниеми.

— Сама я собиралась вернуться к себе в кабинет, — сказала Надя, поднимаясь и складывая свои бумаги.

— Чтобы поискать утешения на русский манер, — предположил Бекстрём.

— Совершенно верно, — подтвердила Надя. — Подумать о березовых лесах на моей старой родине. Там, где они настолько велики, что им нет конца.

— Знаешь, Надя, — сказала Анника Карлссон, — мы заполучили чокнутого прокурора себе на шею. В принципе не велика проблема, и, если ничего не изменится, я обещаю лично оттаскать ее за уши. Я никогда не слышала о ней. Кто-то знал ее раньше?

— Да, я, — подал голос Олешкевич. — Она читала мне вводный курс, когда я изучал юриспруденцию.

— И какой она была тогда? — поинтересовалась Кристин Олссон.

— Вполне нормальной, по мнению большинства тех, у кого она преподавала. Все четко и ясно излагала.

— Значит, ты изучал юриспруденцию… Оле…

— Называйте меня Озз, шеф, — предложил Олешкевич и широко улыбнулся.

— И что ты тогда здесь делаешь? Если изучал юриспруденцию? — спросил Бекстрём.

«Мой собственный Иуда Искариот, пусть у меня лишь семь учеников», — подумал он.

— Я здесь, поскольку захотел стать полицейским, — ответил Олешкевич. — Если шефа интересует Хвасс, я, пожалуй, не настолько восторгался ею, как большинство моих сокурсников.

— И почему же?

— По двум причинам. Во-первых, на мой взгляд, она выглядела слишком самонадеянной. Ей явно не хватало уважения к другим. Есть люди, плохо чувствующие ситуацию. Во-вторых, по-моему, она избегает проблем. Кое-какие вещи могут оказаться достаточно трудными, и нельзя разобраться с ними, просто упрощая, пока сам не сможешь их понять. Тогда ведь упускаешь всю суть.

Бекстрём довольствовался кивком.

«Пожалуй, все не так безнадежно», — подумал он.

45

Надя не стала искать утешения ни в размышлениях о российских березовых лесах, ни в национальном напитке своей родины. Вернувшись к себе в кабинет, она сразу же позвонила своему знакомому из ГКП и попросила его посодействовать ей в нескольких практических делах, о которых требовалось позаботиться в Таиланде. О том, что она не могла сделать дома, сколько бы бумаг ни собрала.

— Мне нужна небольшая помощь коллег, — объяснила она. — Если я пойду официальным путем, как мне известно из собственного опыта, понадобится целая вечность. А неофициальных контактов в Таиланде у меня нет.

— Однако они есть у меня, — успокоил ее знакомый. — Поэтому тебе не о чем беспокоиться. Но конечно, я согласен с тобой. Очень жаль, что система столь неповоротлива.

— Да, и все равно меня мучат угрызения совести при мысли обо всем том, с чем ты уже помог мне.

— И совершенно напрасно мучат. Для чего же тогда нужны друзья, — рассмеялся ее знакомый.

* * *

Что касается Надиной проблемы, найти на месте кого-то, кто смог бы проверить для нее различные данные, по словам ее знакомого, имелись две возможности. В правовом отделе шведского посольства уже несколько лет работал шведский полицейский, выполнявший функции офицера по связям как с таиландской полицией, так и коллегами в соседних странах. Сам он просидел на этой должности шесть лет вплоть до того, как два года назад вернулся в Швецию. Его преемник был просто замечательным полицейским, которого он знал лично и мог за него поручиться. Проблема состояла в другом.

— В чем же? — спросила Надя.

«Постоянно эти проблемы», — подумала она.

— Я разговаривал с ним вчера, и он, и его жена как раз приехали в Швецию с намерением провести здесь отпуск. Он норландец, и охота на лосей в сентябре святое для него дело. Поэтому он будет дома через месяц с лишним. Если я все правильно понял, ты хочешь, чтобы все было сделано несколько раньше.

— Да, — подтвердила Надя. — По крайней мере, при мысли о прокуроре, доставшемся нам.

— Я слышал, — усмехнулся ее знакомый. — Ханна Хвасс, пожалуй, далеко не самая умная в их ведомстве. Несмотря на имя, я имею в виду. Послушала бы ты, что коллеги из службы по борьбе с экономической преступностью думают о ней. Большинство из них попали туда от нас, поэтому мы в курсе дела. Когда им наконец удалось избавиться от Масляного Ножа, такое у нее было прозвище — да ты знаешь, ими еще намазывают всякую всячину, и дети обычно делают их из дерева на уроках труда и дарят бабушкам и дедушкам на Рождество, — веселье продолжалось целую неделю.

— Могу себе представить, — буркнула Надя.

«И как же это решит мои проблемы?» — подумала она.

— Поэтому у меня есть другое предложение, — продолжил ее знакомый.

— Да, в данной ситуации я буду благодарна за что угодно.