«Он издевается, что ли? Или провоцирует меня, чтобы я уже сорвался, да меня пристрелили?», – подумал Семён, но встал с дивана и пошёл к Вениамину Петровичу. Не успел он приблизиться, как между ними появился один из охранников: «Ближе не надо».

– Ладно, пойдёмте. – сказал Семён Вениамину Петровичу. Ему любопытно было посмотреть на девочку, он надеялся, что в подвале ему может прийти какая-нибудь свежая мысль.

Семён, Вениамин Петрович и три охранника спустились в подвал. Его освещали несколько керосиновых ламп. Он оказался довольно большим, в нём витал лёгкий запах нежилого помещения. В центре с потолка свисала цепь. Чуть в стороне стоял приземистый деревянный стол. На нём Семён разглядел бумажный пакет с древесным углём, прямоугольную жаровню из нержавеющей стали и несколько кованых металлических штырей с деревянными ручками. Их концы, только что заточенные, блестели в неярком свете ламп.

Вдоль одной из стен были входы в три клетушки, размер каждой из которых не превышал полутора метров в ширину и длину. От основного помещения их отделяли прочные металлические двери, вделанные в мощную каменную кладку стены. Снизу – лист металла, сверху – решётка. На двери одной из камер висел тяжёлый замок. Из-за приоткрытой двери другой виднелись какие-то ящики. Третья была пуста. Семён подошёл к запертой каморке, посмотрел сквозь решётку. На деревянном топчане, у противоположной стены, сидела девочка, обхватив колени руками и опустив голову. На полу он разглядел целлофановый пакет из супермаркета и ржавое ведро.

– Вот, только клетки не хватает, да Дмитрия Михайловича. Но он, к моему великому сожалению, он нас покинул. – сказал Вениамин Петрович.

– Что случилось? – спросил Семён, а сам лихорадочно соображал о том, что делать с новыми сведениями.

– Нашли его в собственной квартире. Поскользнулся в ванной. Что я тебе говорил? Вот так бывает с теми, кто выбирает не ту дорогу. Всего двое нас осталось. – с улыбкой сказал Вениамин Петрович.

«Значит нету одного, ну а с этим я справлюсь. Так, хватаю со стола штырь и этого нелюдя заколю. Меня либо убьют, либо нет, но девочку спасу. Она ведь совсем ребёнок. Охрана, думаю, её не тронет. Они же, надеюсь, не такие звери. Надо же было мне тогда влезть со своими толкованиями…», – промелькнуло в голове Семёна и он, как бы невзначай, сделал шаг к центру комнаты.

Вениамин Петрович только этого и ждал. «Взять его», – скомандовал он. Семён бросился к столу, но охранник профессионально сбил его с ног, вывернул руки и защёлкнул наручники.

На девочку никто внимания не обращал. Но она могла их слышать. Когда она услышала, что их осталось всего двое, девочка подняла голову, посмотрела на дверь, спустила ноги с топчана и потянулась.

– Ты, наверное, думал меня, старого, прикончить и героем сделаться? – сказал Вениамин Петрович.

Семён молчал.

– А вот не вышло. Ты себя уже столько раз выдал, что я со счёту сбился. Но не волнуйся, наручники не помешают исполнить волю нашего первого председателя. Тебе помогут нанести положенное число ударов. – продолжил он.

Семён закрыл глаза. «Ну, теперь всё. Надо было его в машине задушить или в музее… Знал бы я раньше, что Дмитрия Михайловича уже нет, так бы и сделал», – подумал он.

– Ребята не то, чтобы в курсе всех наших дел. Они умеют слушать, но не слышать. Мы им платим столько, что они сделают всё, что угодно. И тебе помогут. И закопают тебя, если нужно. Переночуешь здесь, в свободной камере, а завтра, когда доставят клетку, мы и приступим. Познакомишься, как раз, со своей протеже. – сказал Вениамин Петрович.

Все, кто был в подвале, обернулись в сторону камер. Оттуда донёсся звук страшного удара. Дверь каморки, в которой сидела девочка, вместе с кусками каменной кладки, ударилась о противоположную стену подвала, едва не задев одного из охранников. Дверью будто выстрелили из пушки. Комнату заволокло пылью от разбитой стены. Семён, лёжа на полу, слышал какую-то возню, рядом упало чьё-то тело. Потом совсем рядом, нестерпимо громкий в замкнутом пространстве, прогремел выстрел. На пол посыпались какие-то сухие жёсткие предметы. Он слышал быстрые шаги по лестнице, еще один мощный удар. До него, совсем смутно, донеслись несколько выстрелов во дворе. Потом всё стихло.

Когда пыль осела, Семён проморгался и увидел рядом с собой изувеченное до неузнаваемости тело Вениамина Петровича. Два охранника лежали на полу, оглушённые, но живые. Один стоял, прислонившись к стене и удивлённо смотрел на разорванный пополам автомат, который лежал у его ног. Вокруг всё было засыпано костями и какими-то тряпками. «Саркофаги с телами развалились», – подумал Семён. Он кое-как встал с пола, заглянул в камеру девочки. Там было пусто. «Эй, ты тут?», – на всякий случай позвал он. Но в ответ ничего не услышал. Он еще раз осмотрел весь подвал, заглянул под стол, насколько это позволяли его скованные за спиной руки. Девочка исчезла.

Семён добрался до выхода из подвала, поднялся по лестнице, пошёл к двери, которая вела на улицу. Следом за ним шёл один из телохранителей Вениамина Петровича. Вместо двери и части стены зияла дыра, будто дом обстреляли из гранатомёта. В пролом вливалась ночная прохлада. Он вышел на улицу, закашлялся. К ним подбежал другой охранник.

– Товарищ полковник, что это было? – спросил он у того, который вышел с Семёном.

– Вовка, не знаю, но я с таким раньше не сталкивался. – ответил тот.

«О, да главный у них – целый полковник», – подумал Семён.

– А с этим что делать? – спросил полковника Вовка.

Семён отошёл в сторону и присел на обломок стены. Он чувствовал себя совершенно измотанным, но счастливым. «Случилось чудо, не иначе. Не знаю как, но она смогла сбежать», – подумал он.

Полковник не спешил с ответом. Он знал, что Вениамин Петрович здесь главный. За ним – Дмитрий Михайлович, который обычно отдавал приказы, но того сегодня нашли мёртвым. Знал, что когда не станет Дмитрия Михайловича, всё дело, в смысл которого он не особенно вдавался, отойдёт к Семёну. Сегодня от Вениамина Петровича поступали странные указания по поводу Семёна, которые полковник и его люди добросовестно выполняли: «Присматривать, не выпускать». И, наконец: «Взять и запереть». В их смысл он тоже не вникал. Сказано взять – значит взять. Сказано запереть – значит запереть. А вот теперь…

Вениамин Петрович мёртв. Убило его что-то неизвестное. Судя по всему, Семён тут ни при чём, он и сам чуть не погиб, да и что бы там ни приказывал сегодня Вениамин Петрович, Семён всё еще оставался его преемником, даже в наручниках. Да и вообще, может быть, всё это было частью какой-то непонятной игры? Полковника интересовал один простой вопрос: кто будет ему платить после того, как умер Вениамин Петрович? И сейчас у него выходило так, что человеком, от которого можно ждать новых заказов, был именно Семён.

Полковник еще пару секунд помолчал, напрягая память. Он вспоминал отчество Семёна. Вспомнил и ответил Вовке:

– Рядовой, ты как разговариваешь! Не с этим, а с Семёном Арсеньевичем. Сними с него наручники, идиот.