– А он может? – деловито поинтересовалась я.

– Михалыч? Он может. Да не сам. У него люди на то есть. Видала Бероева?

– Видала. – Меня передернуло.

– Так что поехали отсюда. Побазарили – и хватит.

– Значит, договорились? – подвела я итог. – До окончания дела заключаем перемирие. Я не трогаю вас, вы меня. После рассчитаемся.

– Договорились. – Барби хлопнула ладонью по колену и скомандовала: – Гармошка, поди посмотри, как там во дворе…

Девушка выскользнула за дверь.

В этот момент у меня в кармане затрезвонил мобильный. Я взглянула на дисплей. Что это за номер? Сегодня мне уже звонили с него. Может, это кто-то из «кузнечиков»? Да нет, я оставляла свой номер не только ребятам Коваля, но и свидетелям. Ничего не понимаю…

Я ответила на звонок, но в трубке молчали. Тогда я перезвонила сама, но мой звонок сбросили. Ладно, потом разберемся…

– А как же «Пандора»? – вдруг спросила Костяная. – Если она завалит Михалыча, что нам делать? У меня первый раз в жизни нормальная работа. Неохота на старости лет нары греть…

– Не боись, останется Бориска! – утешила подругу Барби. – «Пандора» как работала, так и будет работать. А с Бориской мы как-нибудь поладим…

И престарелая рецидивистка нехорошо засмеялась, словно закряхтела.

Честно говоря, я солгала Барби, когда пообещала, что мы разойдемся по-хорошему. Не могу я допустить, чтобы убийцы Витаса и Герды гуляли на свободе. Да и за смерть остальных кто-то обязательно ответит… Но не сейчас.

Думаю, Барби тоже мне лгала. Она не допустит, чтобы по земле разгуливал человек, который в курсе их дел… Так что наше взаимное доверие, как говорится, до первого столба…

– Что-то Гармошки долго нет, – забеспокоилась Альфия. – Чего она там колупается?

– Сходи посмотри, – бросила Барби.

Альфия вышла и через минуту вбежала в дом с криком:

– Скорее!

Мы выскочили на улицу. Во дворе у крыльца мирно стоял микроавтобус агентства, но черноусого шофера за рулем не было. У крыльца лежала Гармошка и зажимала руками рану на боку.

– Ой! – пискнула девушка, потрясенно глядя на нас.

Альфия и Костяная бросились за угол ловить злодея. Дохлый номер… А я опустилась на колени рядом с раненой Гармошкой и попыталась осмотреть рану.

– Я выхожу, а Макарыч подслушивает, – простонала девушка.

– Он ее в печень заточкой! – со знанием дела проговорила Зеленец. – Все, кранты.

– А может, успеем? – с надеждой глядя на меня, спросила Гармошка. Губы девушки задрожали.

– Успеем! – сказала я, вставая. – Грузите ее в автобус.

Мы осторожно перенесли девушку в микроавтобус и уложили на сиденье. Зеленец положила голову раненой к себе на колени. Я села за руль. Альфия и Костяная запрыгнули на ходу, и автобус, визжа тормозами, выехал со двора и полетел в сторону города.

Во двор Первой городской больницы мы въехали на полной скорости.

Я заглушила мотор, выскочила из машины и бросилась в приемный покой.

– Быстрее, у нас раненый! – заорала я.

Заполнявшая тесное помещение разномастная публика остолбенела. То же самое случилось и с дежурной медсестрой.

– Ножевое ранение! Носилки, быстро! – попросила я. Хорошенькая девушка в зеленом халатике и шапочке приоткрыла пухлые губки и сказала:

– Женщина, ну что вы кричите? Вы здесь не одна. Занимайте очередь!

– Это срочно, врача позови! – велела я ей. – И санитаров.

– Санитары покурить пошли, – девушка завертела головой, – а врач обедает.

– Позови дежурного врача! – проорала я в лицо медсестре, схватила носилки на колесиках и выскочила за дверь. Альфия и Костяная помогли мне переложить Гармошку на носилки, и я быстро вкатила их в приемный покой.

Врача там по-прежнему не наблюдалось, медсестра звонила кому-то по телефону и с возмущением описывала мое поведение: «Представляешь, какая-то бомжиха ворвалась в приемный покой, орет на всех, глаза вот такие…» Так, телефон стационарный, значит внутренний…

Я выхватила трубку из ослабевших пальцев девушки и спросила:

– Хирургия – какой номер?

– Пять-пять-два… – растерянно ответила медсестра.

Я набрала номер и в двух словах изложила нашу проблему. Мне пообещали, что сейчас все будет.

– Да вы присядьте! – несколько запоздало пригласила меня медсестра.

Я опустилась на деревянную скамейку в изголовье носилок Гармошки.

– Хорошая ты, – вдруг сказала мне девушка. – Вон как за меня бьешься. Только бесполезно все.

– Помолчи, – велела я ей. – Сейчас доктор придет.

Гармошка завела глаза к потолку и с чувством проворила:

– Одна ты у меня была подруга, Маша! Одна за всю мою несчастную жизнь!

Нет, я знаю, что блатные склонны к мелодраматическим эффектам, но не настолько же!

– Слушай, не надо, а?

Но Гармошка меня уже не слышала. Снежная белизна покрыла ее лицо. Из хирургии спустился на лифте молодой толковый врач, принялся распоряжаться. Вышел, ковыряя в зубах, тот, что дежурил в приемном покое, но отлучился на обед. Нашлись и санитары. Но все это было уже не нужно. Гармошку поспешно загрузили в лифт и увезли в хирургию, но я знала, что мы опоздали.

– Слышь, – кто-то тронул меня за плечо, – пойдем отсюда.

Я сбросила руку Альфии.

– Сейчас.

Внезапно я почувствовала на себе чей-то взгляд. Я подняла голову. В коридоре стоял Бероев, все в той же клетчатой рубашке под белым халатом с оборванными пуговицами. Где была твоя голова, Охотникова? Ты же своими ушами слышала, что раньше этот тип работал в больнице! Мужчина смотрел на меня как на привидение.

Я встала. Бероев ахнул и бросился бежать.

– Эй, ты куда? – услышала я позади крик Альфии. Но я не слушала. Разум отключился за ненадобностью. Мной владел сейчас инстинкт гончей – догнать, во что бы то ни стало!

Теперь я знаю, кто убил Петеньку Южина! Раз Бероев до «Пандоры» работал в Первой городской санитаром, ему ничего не стоило пробраться в реанимацию и убрать свидетеля. Сейчас я поймаю этого убийцу, который прикончил беспомощного больного человека, этого извращенца, что ловит свой маленький кайф, шарясь по женским раздевалкам, и вытрясу из него все!

Он – доверенное лицо Алекса, наверняка в курсе многих делишек шефа. Будет свидетелем на процессе против хозяина «Пандоры». Через него можно размотать этот клубок преступлений… Ведь Барби сказала, что они не станут мне помогать.

Коридоры в больнице были исключительно длинные. Бероев несся, как заяц, улепетывающий от собак. Мы взлетели на второй этаж. Тут располагались палаты терапевтического отделения. Время приближалось к обеду, и по коридору навстречу нам ковыляли фигуры больных в пижамах и халатах. Многие несли в руках судки и миски – видимо, не хотели толкаться в общей столовой или помогали лежачим больным. Бывшему санитару приходилось маневрировать, чтобы не налететь на кого-то из больных. Навстречу нам попалась толпа студентов – молодые парни и девушки в белоснежных халатах вывалились из лифта. Бероев увяз в плотной толпе, как муха в сметане. Его дурацкая рубашка и черная макушка явственно выделялись на фоне белизны будущих врачей.