На следующее утро я явилась на работу в «Пандору» с больной головой и красными, как у кролика, глазами. Но зато я теперь знала почти все о деле генерала.

Месяцев за шесть до трагического случая в торговом центре Артур Гацоев, находясь за рулем своего «Паджеро», сбил насмерть маленького мальчика. Малыш выехал на своем велосипеде на проезжую часть, а генерал просто не заметил препятствие на пути потому, что его машина была высокой.

И вот тут начались странности. Наезд произошел среди бела дня в оживленной части города. У трагического случая было множество свидетелей. Но не прошло и недели, как дело начало разваливаться. Свидетели один за другим брали свои показания обратно. У некоторых внезапно отшибло память. У других испортилось зрение… в общем, подобная мистика творится всякий раз, когда у подсудимого сильные покровители наверху. Именно так произошло с Гацоевым. В деле обнаружились смягчающие обстоятельства. Учли также и то, что обвиняемый был заслуженным человеком… в общем, генерал отделался условным сроком. Родители мальчика подняли было шум (возможно, в надежде на обещанную компенсацию, поскольку оба были хроническими алкоголиками), но им быстро дали понять, что такие номера тут не пройдут. На этом все закончилось.

И вот полгода спустя генерал без видимой причины открывает стрельбу. Ну, я думаю, причина все-таки была, только теперь уже никто не узнает, какая именно… А может быть, сделаем предположение? Допустим, генерала тоже шантажировали, как и остальных участников этой темной истории. И у бедняги попросту сдали нервы. Он выхватил оружие и выместил свою злость на ни в чем не повинных людях, случайных прохожих… Стоп! А так ли они случайны, эти жертвы стрельбы в торговом центре?!

В деле содержались сведения о всех пострадавших и одной убитой. Швабрина Оксана Владимировна, семьдесят первого года рождения.

Ну, и что мне это дает?! Думай, Охотникова, думай! От того, насколько быстро крутятся шарики у тебя в голове, зависит жизнь восьми человек…

– Что это ты, Машка, такая невеселая? – такими словами приветствовала меня Гармошка, когда я переступила порог раздевалки.

– Весело проводит выходные! – хохотнула Ольга Костяная. – А теперь пора на работу! Вот она и кислая. Кому ж понравится?!

– Злая ты, Оля! – беззлобно огрызнулась Гармошка. – Может, у ней любовь?

– Любовь-морковь! – вставила свою реплику Альфия.

– А ты вообще молчи! Ты и слова такого не знаешь! Кто на тебе лежит, того и любишь! – весело выкрикнула моя «подружка».

Улыбка сбежала с лица Аушевой. Альфия покачала головой и с угрозой произнесла:

– Доиграешься ты когда-нибудь, Гармошка! Язык у тебя длинный… Укоротят ведь.

– Ой, напугала! Да кому я нужна! – отбрехивалась девушка. – Ты, Маш, их не слушай! – жарко зашептала она мне прямо в ухо. – Они ничего в этом не понимают, а если у тебя любовь, так это самое важное на свете и есть!

– Ладно, спасибо за поддержку! – улыбнулась я. – Отцепись, пора переодеваться.

– Ой, Машка! – ахнула Гармошка, прижав ладони к щекам. – Ты где это такое надыбала?!

Я посмотрела на себя и едва не выругалась вслух. Как я могла забыть! Собираясь сегодня на работу, я на автопилоте надела белье, которое ношу обычно. Ну еще бы, после бессонной-то ночи… Сегодня это был сиреневый комплект из «Милавицы», ничего особенного. Но у Маши Петрухиной, только что вернувшейся с зоны, просто не могло быть такого белья.

Я поймала на себе задумчивый взгляд Альфии. Кто-кто, а она-то понимает в этом толк…

– Да сестра отдала! – махнула я рукой. – Она у меня богатая, Танька-то. Ей мало стало. Ну, она мне и презентовала. Красиво, да?

– Хорошо иметь богатую сеструху, – завистливо протянула Гармошка. – Мне вот никто ничего не дарит… Слушайте, девочки. А помните Ксюху? У нее тоже была богатая родственница, вещи ей дарила. Только тетка эта была толстая. А Ксюха тощая, как палка. Она потом из одного платья два одинаковых шила…

– Это какая Ксюха? – лениво спросила Люда Большая. – Это которую застрелили?

– Она самая, – подтвердила Маленькая.

– А как ее фамилия была? – холодея от предчувствия, небрежно поинтересовалась я.

– Щеткина, кажется… нет, Швабрина! – ответила всезнающая Гармошка.

Что ж, теперь я понимаю, почему генерал Гацоев открыл стрельбу в торговом центре. Что там говорил знаменитый писатель Честертон? Умный человек прячет лист в лесу, а труп на поле боя?

Именно так поступил генерал Артур Сергеевич Гацоев. Ему позарез было нужно убить шантажистку Швабрину. Он не мог или не хотел платить. Да, боевой генерал – это вам не слабовольная супруга олигарха… Шантажистке следовало подумать, с кем она связалась. Но Гацоев не мог сделать этого, иначе на его имя легла бы тень. Причем не только на него, а на его детей и внуков… Шантажистка должна была умереть, да еще так, чтобы комар носу не подточил… Поэтому генерал имитировал приступ безумия. Думаю, он выслеживал жертву с пистолетом в кармане. Дождался подходящего момента в торговом центре и нажал на спусковой крючок. А остальные жертвы были нужны просто для антуража…

Теперь наконец-то я могу сложить пазл. Последние слова Серафимы Ёжиковой больше не являются для меня загадкой.

Итак, посмотрим.

Штильмарк слышал: «Меня убили!» Ну, это понятно. Эти слова относились к самой Серафиме. Уборщица хотела сказать, что ее вытолкнули из окна. Виновный тоже известен – это «Ольга Иванова». Осталось только найти ее среди сотрудниц «Пандоры», и дело раскрыто.

Едем дальше. Супруги Стаценко слышали следующее: «Не верьте, генерал Гацоев виновен!» В этой истории я тоже разобралась.

Южины: «Мельникову довели! Ищите камеру номер четыре». И эти слова прояснились.

Остается разобраться с последним фрагментом головоломки: «Михалыч держит бесовок за яйца», это явственно слышала Саша Мышкина.

Ну и что это должно означать? Звучит как полный бред, но я, кажется, знаю ответ и на этот вопрос…

Тут у меня зазвонил мобильный телефон.

– Да, слушаю! – сказала я в трубку. Но звонивший молчал. Номером ошиблись, что ли?

– Девочки, хорош загорать! Поехали, клиент ждет! – раздался строгий голос Маруси Зеленец. – Так, Петрухина, Барби, Аушева, Костина… ну и ты, Гармошка, давай с нами.

Дружной толпой мы двинулись к автобусу. Макарыч уже сидел за рулем, не проявляя, впрочем, ни малейших признаков нетерпения. Этот черноусый маленький мужчина вообще был для меня загадкой. Иногда мне казалось, что он смотрит на меня внимательными умными глазками, а в следующий момент он принимался шутить с кем-то из работниц, и впечатление, будто Макарыч знает больше, чем надо, пропадало.

Во дворе навстречу мне попался Борис Соколов. Обычно совладелец «Пандоры» пробегал мимо сотрудниц, скользя по ним равнодушным взглядом, словно они были неодушевленными предметами или частью пейзажа. Но в этот раз Борис остановился и даже слегка придержал меня за рукав.