Качнув в знак согласия головой, Роберт подумал, что он тоже хотел бы поскорее стереть из памяти это Рождество.

— Не окажешь ли ты мне любезность, прежде чем уйдешь? — спросил Джимми.

— Уйду? Куда уйду? Я пока никуда не собираюсь.

— Сегодня Рождество, Роберт. Тебе следует быть дома, вместе со своей семьей.

— Джимми, но я рад быть здесь.

Кивнув, Джимми замолчал, решив не продолжать эту тему. Отпив из стакана немного воды и еще немного помолчав, сказал:

— Сделай это ради меня — позвони Анжеле. Скажи ей, что я в больнице, но сейчас со мной уже все в порядке.

— Ты не в порядке, — напомнил ему Роберт.

— Допустим, но я не вижу смысла ее беспокоить. Да и что она сможет сделать? Я думаю, Виклоу тоже завалило снегом.

Взяв у Джимми номер телефона Анжелы Моран, Роберт вышел в коридор и, не обращая внимания на недовольно поглядывающих на него сестер и табличку, требующую отключать в больнице мобильные телефоны, стал набирать ее номер.

Ему пришлось довольно долго ждать. Когда же, наконец, сняли трубку, он услышал в глубине дома звон бокалов и тихую музыку.

— Алло? Алло? — послышался громкий мужской голос.

Немного помолчав, Роберт произнес:

— Извините. Боюсь, что я ошибся номером. Мне нужна была Анжела…

— Минуту, она сейчас подойдет.

Роберт услышал звук, по которому определил, что трубку положили на что-то твердое, а затем чуть пьяный голос произнес:

— Анжела, дорогая, тебя к телефону.

Послышался звук шагов: сначала по дереву, затем каблучки застучали по мрамору. Было время, когда Роберт был частым гостем в старом доме приходского священника, купленного Джимми и Анжелой в предместье Виклоу. После реставрации дом стал еще величественнее. Роберт представил, как Анжела — высокая, стройная, отличавшаяся удивительно красотой, — идет к телефону по черно-белому мраморному полу.

— Да? Алло?

— Анжела. Добрый день и счастливого Рождества. Это Роберт Уокер.

Последовала пауза, Анжела наверняка пыталась вспомнить, кто такой Роберт Уокер. Прошло уже более четырех лет с того дня, когда они в последний раз общались… с момента печально известного барбекю.

— О, Роберт. Какая приятная неожиданность, — произнесла Анжела хорошо поставленным голосом; она длительное время проработала диктором на телевидении. — Передай мои поздравления Кейти. Кстати, как она?

— У нее все хорошо, Анжела. Спасибо, — быстро проговорил Роберт. — Я звоню тебе по просьбе Джимми.

После небольшой паузы голос Анжелы зазвучал холодно и сухо.

— Он попросил тебя мне позвонить?

— Да, дело в том, что…

— Я не желаю с ним ни о чем говорить.

— Анжела, я звоню из Матер Хоспитал, — решительно сказал Роберт. — Джимми привезли сюда с подозрением на сердечный приступ.

Некоторое время в трубке царило молчание, затем Анжела сказала:

— Не знаю, могу ли я тебе верить, Роберт. Но думаю, что это одна из его очередных выходок. Он разбил мое сердце, Роберт, своей бесконечной ложью и постоянными изменами. Боюсь, что он вновь решил меня обмануть. Однако в этот раз я ему этого не позволю. Я не поймаюсь на его уловку. Если Джимми действительно в больнице, пожалуйста, передай ему мои пожелания скорейшего выздоровления.

— …и с этими словами она повесила трубку, — закончил Роберт. — Она уверена, что это твоя очередная шутка. Не понимаю, почему она так решила?

— Ну, знаешь ли… — неожиданно тихо начал Джимми, — на прошлое Рождество я ей солгал. Не подумай ничего особенного, это была ложь во имя спасения, благодаря которой я провел Рождество дома.

— Ложь во имя спасения?

— Я ей сказал, что мою квартиру затопило — прорвало водопроводную трубу: нарисовал довольно живописную картину того, как с потолка свисают сосульки. И представь себе, Анжела — Господь любит ее за большое сердце — пригласила меня домой на Рождество. Мне кажется, это был наш последний ужин.

— Но ты же ей солгал.

— Я слегка приукрасил. Но когда она узнала об этом, ужасно на меня разозлилась.

— Хорошо, тогда почему ты не провел прошлое Рождество вместе с Френсис?

— Ребенку исполнилось всего пара месяцев, да еще ее мать приехала погостить. Ты не представляешь, каково было мне. Тогда я подумал, что вынести Френсис с ее послеродовыми проблемами, ее мать и постоянно плачущего ребенка — просто не в состоянии. В общем, я ей сказал, что останусь дома. Не могу сказать, что она обрадовалась, узнав, что я был вместе с Анжелой.

— Я знаю, что ты не просил меня об этом, но я позвонил и Френсис, — сказал Роберт.

— А… — тихо произнес Джимми в ответ.

— Она сказала, что, когда ты был у нее в последний раз, вы подрались и она выгнала тебя, сказав больше никогда не возвращаться.

— Возможно, я позволил себе несколько довольно резких высказываний в адрес ее молодого друга, — признал свою вину Джимми. — Но ты же меня знаешь: быстро завожусь, но еще быстрее прощаю и забываю все обиды.

— И что в результате? Анжела не верит тому, что ты в больнице, твою молодую подружку это тоже совершенно не волнует. Как же такое могло случиться, Джимми?

— Да все из-за глупости, — простодушно ответил Джимми Моран. — Клянусь богом, из-за собственной глупости. В свое время я не понимал, как хорошо мне было с Анжелой. Я любил ее, — по-своему любил, — да и она меня любила. Только я отказался от нее из-за того, что одна молодая особа бросала горячие взгляды — и не только! — на меня. — Джимми коснулся руки Роберта. — Учись на моих ошибках: у тебя с Кейти все хорошо, не вздумай жертвовать вашими отношениями ради сомнительного удовольствия.

Роберт не успел ничего ответить. Неожиданно открылась дверь, и на пороге палаты появился молодой доктор, выглядевший крайне обеспокоенным.

— А сейчас, господин Моран, — начал он, затем посмотрел на Роберта, — если вы не возражаете, я на время заберу вашего отца для того, чтобы сделать ему обследование…

— Кейти, они увезли его на обследование около двух часов назад, — сказал Роберт. — Я то и дело спрашиваю сестер, как он себя чувствует, как проходит обследование и есть ли уже хоть какие-нибудь результаты, но мне ничего не говорят. Здесь все просто с ног сбились.

В трубке мобильного телефона зашипело, затем послышался сильный треск.

— А как он выглядит?

Роберт провел пальцами по волосам и тяжело вздохнул:

— Кейти, он выглядит просто ужасно. Увидев его в больничной палате, я был страшно напуган, мне показалось, что он умер.

— Ты же знаешь, он крепкий, как старый башмак. Не волнуйся, все будет хорошо. Он обязательно выкарабкается.