Телохранитель утвердительно кивнул.

Отец Вити сообщил: Новый ремонт. Большая ванная. Просторная кухня. Третий этаж. Вот ключи, я снял для вас эту квартиру на год. Собирайте вещи и переезжайте. А еще посмотри в окно…

Витя нехотя выглянул в окно. Ему было очень холодно и тоскливо. Отец казался ему чужим человеком, и он хотел, чтобы отец поскорей убрался из его комнаты к чертовой матери.

Под окном возле джипа отца стоял черный «Форд».

Отец сказал: Теперь это твоя машина. Вот ключи. Мне звонили из университета. Профессор Рюмин. Он сказал, что ты начал скатываться.

Витя промолчал.

Отец сказал: Ты уже взрослый самостоятельный человек. И я не буду спрашивать тебя о причинах, но требую, чтобы ты немедленно прекратил и взялся за голову. Выше нос, сынок!

Витя крепко сжал голову руками.

Витя сказал: Хорошо, отец, я сделаю, как ты скажешь. Просто я немного устал. Мне нужно как следует выспаться.

Отец достал из внутреннего кармана пиджака увесистую пачку долларов и небрежно кинул ее на тумбочку.

Он сказал: Вот деньги на первое время, пусть Маша увольняется и идет учиться в Драгоманова, она же так хотела стать учительницей литературы в старших классах. Сделай девочку счастливой… и ты сам станешь счастливым.

Витя безразлично посмотрел на деньги, он сказал: Не переживай отец. Я все сделаю.

Отец и его телохранитель встали и ушли.

Напоследок отец сказал: А жизнь прожить – не поле перейти…

Витя вспомнил, как они с отцом сидели в саду летним жарким вечером. Потягивали холодное вкусное пиво из стеклянных бутылок, а у их ног лежал Джек. Они разговаривали о будущем. И будущее казалось Вите светлым, прекрасным.

Это было миллиард лет назад. В другой вселенной.

И уж точно не с ним.

Потому что жизнь прожить – в дремучем лесу заблудиться.

163

Витя повалился на кровать и уснул.

Ему снился кошмар: Они сидели с отцом на даче в саду и пили пиво, отец напутствовал его, хлопал по плечу и говорил: Ты – умный, сильный, Витя, ты справишься.

Но внезапно рука отца превратилась в волосатую лапу с кривыми желтыми когтями, и отец схватил его за горло.

Отец кричал: Сынок, я то, что ты видишь!

И Витя видел ужасное рогатое чудовище с провалившимся носом.

Витя проснулся и сел на кровать.

Черные трубочки стремительно сократились и исчезли под крышкой старинного чемодана.

Дверь открылась, и в комнату зашла Маша.

Ей было всего девятнадцать лет, но выглядела она на тридцать пять или даже на сорок.

Уставшая, исхудавшая, бледное лицо, болезненно блестящие глаза, выпирающие скулы, черные круги под глазами, а на щеках глубокие морщины.

Не здороваясь, Маша принялась переодеваться, и Витя увидел на ее плече большой желто-синий синяк.

Витя осторожно прикоснулся к ее плечу указательным пальцем. Маша вздрогнула от боли.

Витя спросил: Что это?

Маша отвернулась и ответила: Ничего.

Витя обнял ее и попросил: Ну, скажи, пожалуйста, что это?

Маша ответила: Он схватил меня.

Витя взял деньги с тумбочки, ключи от «Форда» и вышел во двор.

Маша улеглась в кровать и мгновенно уснула.

Из старинного чемодана к ее груди потянулись черные трубочки.

Во дворе все замело.

Алексей тащил по снегу елку.

Алексей сказал Вите: Знаешь – у нас всего один праздник в году. На день рождения, День матери, защитника Отечества и прочие религиозные праздники – плевать с высокой колокольни. Однако Новый год – это святое… Волшебство! Мои родители раньше очень любили праздновать Новый год. Мы наряжали елку, накрывали стол, и к нам приходило много гостей. Сегодня к нам никто не придет… может, вы с Машей зайдете?

Витя ответил: Может быть.

Алексей сказал: Спасибо.

Витя подумал: Все же человеку необходимо верить хоть во что-то, чтобы не сломаться.

Витя сел в машину, завелся и долгое время бесцельно кружил по заснеженным улицам возле общежития. Наконец он увидел бредущего вдоль дороги Леонида, у Леонида в руках были два потухших бенгальских огня.

Он, как ребенок, радостно размахивал палочками.

Витя притормозил, открыл дверь и сказал: Садись.

Леонид сел в машину и сказал: В новогоднюю ночь мое сердце тает, и я вспоминаю о том, что мог бы сделать, но не сделал. Уже слишком поздно.

И нет ничего хуже, чем слишком поздно, дружище.

Витя попросил Леонида: Поужинай со мной.

И они поехали к гастроному «Вкусненький», на втором этаже которого располагалась столовая.

164

Столовая напоминала пещеру, где прародительница – богиня плодородия и смерти поджидала своих верных охотников.

И Леонид был настоящим охотником, Витя же в глазах богини являлся всего лишь травоядным существом на грани вырождения – недостойным мужчиной, которому можно поручить нанизывание бус, латание одежды, присмотр за детьми и уход за ранеными воинами.

Богиня стояла за прилавком в белом фартуке и сером чепчике, дородная женщина с первобытными глазами. Лик ее был усеян созвездием крупных уродливых родинок. Богиня вертела в руках желтое полотенце и смотрела в окно на белые холмы гаражей, погребенные под снегом.

За ее спиной шумело радио, лишь изредка выдавая обрывки песен из параллельных вселенных. Песен про любовь, войну и мир.

Глядя на сиротливый компот из китовых слез на подносе, богиня спросила: И все?

Витя ответил: И все.

Богиня сказала: Не понимаю таких людей. Если уж зашли в столовую, так хоть поужинайте… или вам просто некуда пойти? Тут вам не зал ожиданий.

В центре зала сидел единственный посетитель.

Витя расплатился за себя и Леонида, взял поднос, и они пошли к столику у окна.

Леонид сказал: Это глупо. Наш столик вон там.

И он указал на столик, за которым обедал щуплый незнакомец.

Подойдя с подносами к незнакомцу, Витя и Леонид сказали: Долгих дней и приятных ночей… Вы не против?

Незнакомец поднял голову, его подбородок был выпачкан кровавым соусом, он зычно рыгнул и осмотрел пустующий зал.

Незнакомец ответил: Ну, раз уж все места заняты.

И они сели.

Незнакомец пил водку из пластикового стакана, водку он запивал теплым пивом, а закусывал он свиной котлетой, картофельным пюре, бобами в томате и соленым помидором.